Когда речь заходит об экономических крахах, в фокусе внимания оказываются войны, дефолты и глобальные рецессии. Но в действительности экономику часто подтачивают процессы, которые не попадают в заголовки новостей. Это не внезапный обвал, а медленный разлом: искажённые стимулы, захваченные институты, неосмысленное заимствование чужих моделей.
Эти «невидимые» условия создают порочный круг, который рано или поздно приводит к коллапсу. И если вовремя не увидеть эти слабые звенья, падение становится вопросом времени, а не случая.
Искажённая структура стимулов ведёт к долгосрочной неэффективности
Экономика — это система мотивов. Люди, компании, государство принимают решения, исходя из того, что выгодно здесь и сейчас. Если стимулируется спекуляция, а не создание добавленной стоимости, система теряет устойчивость.
Вспомним пример ипотечного кризиса в США 2007–2008 гг. Стимулы банков были выстроены таким образом, чтобы поощрять выдачу как можно большего количества ипотечных кредитов — вне зависимости от платёжеспособности клиентов. Агентства, оценивавшие риски, получали деньги от тех же, кого должны были проверять. Инвесторы гонялись за доходностью, не глядя на фундамент. В результате: $19 трлн потерь глобальной экономики, падение ВВП США на 4,3% и банкротства крупнейших банков.
На уровне стран аналогичный эффект демонстрирует экономическая модель, завязанная на сырьё. Например, в 2010-х доля нефти и газа в российском экспорте составляла до 70%. Это означало: выгоднее качать, чем перерабатывать. Инвестиции уходили в добычу, а не в науку или обрабатывающую промышленность. Такая «голландская болезнь» делает экономику чувствительной к любому изменению внешней конъюнктуры.
📊 Таблица 1. Сравнение приоритетов экономической деятельности: производство vs. спекуляция (на примере развивающихся стран)
| Страна | Доля финансового сектора в ВВП (%) | Доля обрабатывающей промышленности в ВВП (%) | Основной источник роста ВВП | Уязвимость к внешним шокам |
|---|---|---|---|---|
| Россия (2022) | 8.5 | 13.1 | Энергоресурсы | Высокая |
| Нигерия (2021) | 4.2 | 7.9 | Нефть | Очень высокая |
| Мексика (2022) | 7.4 | 18.2 | Промышленность | Средняя |
| Сингапур (2022) | 13.5 | 19.6 | Финансы и технологии | Низкая |
| Германия (2022) | 5.7 | 21.4 | Машиностроение, экспорт | Низкая |
Чтобы не попасть в ловушку: необходимо строить экономику с акцентом на долгосрочные вложения — в человеческий капитал, в науку, в малый бизнес, а не в краткосрочную доходность.
Институциональная зависимость от элит разрушает экономическую конкуренцию
Что происходит, когда правила игры пишутся для избранных? Исчезает конкуренция, а вместе с ней — стимулы к инновациям. Экономика превращается в арену для извлечения ренты, а не для создания ценности.
Экономисты Дарон Аджемоглу и Джеймс Робинсон в работе Why Nations Fail объясняют: инклюзивные институты — те, что обеспечивают равные правила игры — ведут к росту. Экстрактивные — те, что контролируются узкой элитой — ведут к стагнации.
Типичный пример — Венесуэла. Страна с крупнейшими запасами нефти в мире в 2000-х переживала экономический подъём. Но вместо реформирования институтов в стране укрепился клиентелизм. Коррупция, контроль над судами, монополизация ключевых отраслей привели к тому, что бизнес стал зависеть от приближённости к власти, а не от качества работы. Итог — гиперинфляция в 1 000 000% в 2018 году и падение экономики на 65% за десятилетие.
📊 Таблица 2. Индекс восприятия коррупции и уровень экономического роста
| Страна | Индекс восприятия коррупции (Transparency Int’l, 2023)* | Рост ВВП за 10 лет (%) | Количество процедур для открытия бизнеса | Кол-во действующих монополий |
|---|---|---|---|---|
| Венесуэла | 13 / 100 | -65% | 17 | Высокое |
| Казахстан | 39 / 100 | +18% | 9 | Среднее |
| Польша | 56 / 100 | +35% | 5 | Низкое |
| Южная Корея | 63 / 100 | +38% | 4 | Очень низкое |
| Швеция | 85 / 100 | +22% | 3 | Низкое |
*Индекс от 0 (высокая коррупция) до 100 (отсутствие коррупции)
То же мы наблюдаем в некоторых странах Центральной Азии, где разрешения, лицензии, доступ к рынкам зависят от политических связей. Часто эффективные предприятия проигрывают тендерам менее компетентным, но более лояльным игрокам. Это убивает инновации и лишает стран возможности конкурировать глобально.
Решение — в институциональном дизайне: независимая судебная система, свободная конкуренция, прозрачные правила регулирования. Именно эти механизмы создают поле, где побеждает не тот, кто ближе к власти, а тот, кто эффективнее.
Импорт внешних решений без адаптации создаёт иллюзию модернизации
Соблазн использовать готовые экономические модели понятен: зачем изобретать велосипед, если можно скопировать успешный опыт? Но без учёта локального контекста такая стратегия оборачивается провалом.
Рассмотрим реформы, проведённые под эгидой МВФ в странах Африки и Латинской Америки в 1980–90-х гг. Модель: дерегуляция, приватизация, сокращение госсектора. Формально — движение к рыночной экономике. Фактически — распад инфраструктуры, рост бедности, социальная нестабильность. Почему? Потому что реформа не учитывала институциональную слабость стран: отсутствие судебной системы, коррупцию, низкий уровень образования.
На постсоветском пространстве реформа приватизации без предварительной правовой базы привела к олигархизации. Промышленные гиганты оказались в руках ограниченного круга лиц, и экономика утратила баланс.
Та же ошибка повторяется в попытках встраивать ESG-стандарты или цифровые платформы в экономики, где нет ни цифровой грамотности, ни доверия к государству.
📊 Таблица 3. Итоги экономических реформ под внешним давлением в странах Африки и СНГ
| Страна | Период реформ | Ключевой внешний игрок | Модель реформ | Итог через 10 лет | Основная ошибка внедрения |
|---|---|---|---|---|---|
| Замбия | 1991–2001 | МВФ, Всемирный банк | Шоковая приватизация | Рост бедности, спад инвестиций | Отсутствие институтов собственности |
| Украина | 1993–2003 | США, МВФ | Либерализация и приватизация | Олигархизация, утечка капитала | Слабый контроль над конкуренцией |
| Киргизия | 1995–2005 | Азиатский банк развития | Рыночная дерегуляция | Рост неформального сектора | Игнорирование теневой экономики |
| Чили | 1973–1983 | Чикагская школа | Экономический либерализм | Экономический рост, неравенство | Без социальных гарантий |
| Эфиопия | 2010–2020 | Китай | Инфраструктурный заимствованный рост | Частичная модернизация | Зависимость от внешнего долга |
Урок: любое экономическое решение должно быть локализовано. Перед заимствованием модели нужно ответить на три вопроса:
- Какие базовые институты у нас есть?
- Какие культурные и социальные особенности это решение затронет?
- Какие риски внедрения мы готовы просчитать и устранить заранее?
Заключение: диагностика важнее лечения
Экономика не рушится в один день. Она рассыпается, как гнилой дом, где вовремя не заметили трещины. И эти трещины — не внешние удары, а внутренние условия: извращённые стимулы, институциональный захват, заимствованные решения без адаптации.
Что делать? Во-первых, учиться видеть системные ошибки. Во-вторых, ставить цели не ради галочки, а ради устойчивого развития. В-третьих, строить институты, а не иллюзии.
Для аналитиков — это сигнал к более глубокому анализу, для политиков — повод отказаться от шаблонов, для граждан — стимул не игнорировать экономические дебаты. Экономику, как здоровье, легче сохранить, чем потом пытаться лечить.
Первые шаги для читателя:
✔️ Анализируйте, какие стимулы созданы в вашей отрасли — кто реально выигрывает?
✔️ Изучайте институты вокруг: насколько они прозрачны, предсказуемы, независимы?
✔️ Не бойтесь адаптировать решения под реалии, а не модные тренды.
Экономика — это не только про цифры, это про дизайн систем, в которых мы живём. Пусть они будут не хрупкими, а устойчивыми.
Вопросы и ответы
1. Почему экономика может рухнуть, даже если нет войны или санкций?
Ответ:
Потому что основная угроза часто кроется не во внешних шоках, а во внутренних ошибках системы: извращённые стимулы, коррупция, неэффективные институты, слепое копирование чужих моделей. Эти факторы постепенно подтачивают экономику изнутри, создавая иллюзию стабильности до момента обрушения.
2. Как понять, что структура стимулов в экономике искажена?
Ответ:
Если основная прибыль генерируется не в реальном секторе, а в спекуляциях, теневой деятельности или за счёт близости к власти — это признак искажённых стимулов. Такие модели не создают устойчивого роста и не инвестируют в будущее.
3. Что значит «захваченные институты» и как они вредят экономике?
Ответ:
Это ситуация, когда ключевые институты (суды, регуляторы, антимонопольные органы) обслуживают интересы узкой элиты, а не всего общества. В таких условиях честная конкуренция невозможна, эффективные компании проигрывают лоббистам, а рост замирает.
4. Почему заимствование успешных моделей может не сработать?
Ответ:
Любая модель работает только в контексте. Если страна внедряет чужие реформы без учёта своей истории, институтов, культуры и текущего состояния экономики, результат может быть противоположным — как это произошло с «шоковой терапией» в ряде постсоветских стран.
5. Какие страны пострадали от таких «незаметных» условий?
Ответ:
Примеры включают Венесуэлу (зависимость от ренты и разрушенные институты), Украину 90-х (приватизация без правового фундамента), Замбию (реформы МВФ без инфраструктуры), а также некоторые нефтегазовые экономики, где стимулы выстроены на добычу, а не развитие.
6. Что можно сделать, чтобы избежать подобного сценария?
Ответ:
Нужно переосмыслить стимулы — поощрять создание ценности, а не спекуляции. Обеспечить независимость институтов, развивать инклюзивные правила игры, а также адаптировать любые внешние идеи под собственный контекст. Начинать стоит с малого: прозрачных процедур, конкуренции и публичной подотчётности.
Автор статьи
Михаил Ардашев, экономист-аналитик
Я — Михаил Ардашев, экономист-аналитик, выпускник факультета экономических наук МГУ. Сегодня работаю в Центре стратегических исследований, где занимаюсь анализом институциональных рисков и скрытых факторов экономической нестабильности.
Мне всегда было интереснее копаться не в витрине, а в механизмах — как принимаются решения, почему одни страны растут, а другие буксуют, несмотря на схожие стартовые условия. За последние годы я опубликовал статьи в таких изданиях, как «Эксперт», «Форбс Россия» и «РБК Pro», а также участвовал в нескольких совместных проектах с Высшей школой экономики, где исследовали влияние деформированных стимулов на инвестиционную привлекательность стран Восточной Европы.
Работаю на стыке макроанализа и политэкономии: меня интересует не только то, что видно в отчётах центробанков, но и то, что стоит между строк — откуда приходят сбои, почему с виду стабильные системы разрушаются и как в этом хаосе находить причинно-следственные связи. В этой статье я попытался показать, что экономический крах чаще всего начинается с неочевидного — и именно это стоит научиться замечать первыми.
Использованные источники
- История приватизации в России — аналитический обзор институциональных изменений в ходе реформ
- Гайдаровский форум 2020 — дискуссия по институциональным основам инновационной экономики
- Гайдаровский форум 2020 года — обсуждение новых требований к политическим институтам
- Доклад: «Стратегия‑2020» реализована в России примерно на треть — оценка долгосрочных системных реформ
- Гайдаровский форум 2022 — вопросы интеграции экономики и улучшения делового климата
- Исторический институционализм — классическая теория институтов
- ИМЭМО РАН — проекты по мировой и энергетической экономике :contentReference[oaicite:6]{index=6}
- Центр европейских исследований ИМЭМО РАН — труды по конкурентоспособности и институциональным проблемам
- В. Л. Тамбовцев — ведущий российский эксперт по институциональной экономике
- Экономические реформы в России (1990–е годы) — хронология и последствия шоковой терапии