ТАЙНЫ АМЕРИКИ

факты о настоящей Империи Зла

Адская игра. Секретная история Карибского кризиса 1958-1964. Часть 3


Часть 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8


Собственные идеи Хрущева

20 мая по возвращении в Москву Хрущев решил направить американскому президенту личное послание. Он не хотел искать новый канал связи: достаточно было использовать Томми Томпсона, которого он знал уже пять лет. 23 мая из аппарата Хрущева чета Томпсонов получила приглашение в персональную ложу Хрущева на американский балет на льду. Хрущев не любил ледяное шоу, но он хотел поговорить с Томпсоном.

Они обсудили ряд вопросов, но, главным образом, Хрущев хотел дать знать американскому президенту, что ему не нравится повестка дня саммита, предложенная Кеннеди. Берлинский вопрос намного больше занимает его, чем запрещение ядерных испытаний. Разоружение невозможно, сказал он, пока не решен берлинский вопрос. Хрущева раздражало, что Запад не реагирует на его предложение, не понимая, что его, Хрущева, терпение на исходе. Противоестественно, доказывал он, что в Центре Восточной Германии существует оккупационная зона союзников. Западный Берлин - ненужное напоминание о войне, закончившейся 16 лет назад. Более того, в обстановке холодной войны это подрывной центр и военный оплот союзников. Вновь, как он делал периодически с ноября 1958 года, Хрущев предупредил, что если Запад откажется решать эту проблему диплома-

тическим путем, Советской Союз подпишет сепаратный договор с Восточной Германией и поддержит ее действия по запрету доступа союзников в Западный Берлин. Когда Томпсон дал понять, что Запад может ответить силой, Хрущев загадочно произнес, что американцам придется "потуже затянуть пояса".

Тон заявления Хрущева удивил Кеннеди. Затянуть пояса? Что бы это значило? Он позвонил брату в Министерство юстиции и попросил вновь встретиться с Большаковым. "Президент прочел лишь первую часть послания и считает ее тон слишком резким, - сказал Роберт Кеннеди Большакову. - Он особенно обеспокоен заявлением по Западному Берлину, где Хрущев посоветовал американцам потуже затянуть пояса"55.

Уже второй раз за два дня Генеральный прокурор беседовал с Большаковым. 23 мая Роберт Кеннеди позвонил Большакову в бюро ТАСС, прося его сделать все возможное для ускорения принятия Москвой внешнеполитических решений с тем, чтобы перед саммитом Белый дом представил президенту предложения по сотрудничеству в космосе и по "тройке". Роберт Кеннеди дал понять Большакову, что брат теряет терпение. Он добавил, что в своей речи на совместном заседании палат конгресса президент будет вынужден выразить разочарование поведением СССР. Тем не менее Большаков не должен думать, что жесткая риторика президента означает отказ от встречи с Хрущевым.

В свете действий Хрущева и обескураживающих результатов через Большакова Джон Кеннеди все больше убеждался в том, что Советский Союз недооценивает его решимость отстаивать международные обязательства США. Выступление Кеннеди перед конгрессом 25 мая подверглось быстрой переделке, тон стал жестким, что должно было показать Хрущеву решимость президента. Речь была названа "Специальное послание по безотлагательным национальным приоритетам". Поскольку 20 мая Хрущев отклонил предложение о сотрудничестве в космосе, Кеннеди объявил своей целью пилотируемый полет на Луну к концу десятилетия.

До саммита оставалось несколько дней, и самые ужасные предчувствия Кеннеди, похоже, сбывались. Он желал успешного саммита, а не еще одной неудачи. Кеннеди занимал кресло президента только четыре месяца и ничего, кроме Залива Кочинос и Лаоса, не было в портфеле его внешней политики. Намерен ли Хрущев использовать Вену, чтобы поучать Кеннеди по поводу Берлина? Кеннеди понимал невозможность решения берлинской проблемы за несколько дней; он вообще сомневался в ее разрешимости.


Заседание Президиума ЦК 26 мая

Накануне отъезда Хрущева в Вену для обсуждения стратегии на саммите собрался Президиум. В порядке подготовки к обсуждению МИД представил меморандум:

какие вопросы поднимать, какие проблемы может поставить Кеннеди и какова возможная на них реакция Кремля.

МИД пришел к выводу, что Советский Союз хотел бы обсудить с Кеннеди следующие пять вопросов: а) всеобщее и полное разоружение; б) меры по оздоровлению международной обстановки и решению проблемы разоружения; в) мирный договор с Германией, включая проблему Западного Берлина; г) лаосский вопрос и д) нормализация советско-американских отношений56.

МИД не исключил возможность подписания ряда соглашений. Хрущев должен добиваться подписания договора о принципах, который послужит основой дальнейших переговоров по разоружению. Помимо этого был предложен перечень путей ослабления международной напряженности. С точки зрения американской стороны все это был уже пройденный этап57.

"1. Запрещение пропаганды войны.

2. Отказ от применения ядерного оружия.

3. Создание безатомных зон в разных районах мира.

4. Меры против дальнейшего распространения ядерного оружия.

5. Заключение пакта о ненападении между странами Варшавского договора и НАТО

6 Полный вывод или сокращение иностранных вооруженных сил в Германии.

7. Уменьшение иностранных вооруженных сил в Европе или полный их вывод в пределы национальных границ с установлением соответствующего контроля.

8 Сокращение военных бюджетов"58.

Поскольку в этих предложениях не было ничего нового, советское правительство ожидало, что Кеннеди может поставить другие вопросы. Американцы могут предложить частичные меры, проведение которых создало бы атмосферу доверия, например, "прекратить производство расщепляющих материалов на военные цели", установить "контроль над баллистическими и межконтинентальными ракетами", "разработать меры по недопущению внезапного нападения". Москва чувствовала, что американцы больше заинтересованы лишь в частичном обуздании гонки вооружений или контроля над ней, чем в окончательном ее прекращении.

Встречи Большакова с Робертом Кеннеди демонстрировали желание Белого дома достигнуть соглашения по запрещению испытаний ядерного оружия. Советский МИД лишь упомянул об этом, не выдвинув никакого конкретного предложения. Молчание красноречиво свидетельствовало о том, что на деле Москва не заинтересована в компромиссе по данной проблеме. Такая же реакция (вернее ее отсутствие) была и на предложения США о сотрудничестве в космосе. Инструкции МИД завершал перечень еще из четырех вопросов, которые, не являясь приоритетными, могли возникнуть на саммите. Любопытно, что в этом списке Куба занимала лишь третье место. Громыко вообще не видел смысла обсуждать этот вопрос с Кеннеди59.

Хрущев одобрил предложения МИД. Он не хотел вы ступать с новыми инициативами или идти на компромисс. Он считал, что настало время проявить жесткость и надеялся, что, заняв жесткую позицию, сможет заставить Кеннеди проводить внешнюю политику, устраивающую Кремль Он не слишком уважительно относился к молодому президенту США. Единственное, что занимало его, - насколько твердым окажется президент. Усилия Кеннеди по достижению соглашения не возымели действия, по крайней мере не уменьшили обеспокоенности Москвы.

Хотя Президиум ЦК одобрил инструкции, не все коллеги Хрущева согласились с линией поведения на саммите в Вене. По словам Анатолия Добрынина, который был заведующим (позже стал послом СССР в США) американского отдела ЦК КПСС, Микоян на заседании 26 мая высказался за более дипломатичный подход: возможно, с Кеннеди нужно разговаривать осторожно, а к его предложениям отнестись серьезно.

Хрущев не понимал, где и как надо себя вести. Он взрывался, грубил, использовал такие выражения, что переводчику приходилось делать все возможное, чтобы сгладить его грубость. Хрущев отверг "осторожный подход". Кеннеди поддастся давлению. Если Советский Союз нажмет как следует, Кеннеди уступит по всем вопросам, включая будущее Берлина60. Вера Хрущева в свою стратегию не была основана на хорошем знании характера Кеннеди, напротив, в ходе подготовки встречи он получал информацию, говорящую о том, что молодой президент хотя и стремится учесть озабоченность Кремля, однако не за счет односторонних уступок, могущих нанести ущерб интересам США.

Перед заседанием Президиума ЦК Хрущев получил отчет о встрече посла Меньшикова с постоянным представителем США при ООН Эдлаем Стивенсоном. В 1960 году Кеннеди сменил Стивенсона на посту лидера демократической партии, однако Стивенсон оставался влиятельным политиком либерального крыла демократически партии. 18 мая 1961 года Стивенсон пригласил Меньшикова на завтрак Он заявил, что саммит должен Устояться как можно скорее "Между нами говоря, у Кенеди много сомнительных и даже опасных советников, ко-

Торь он иногда уступает". Стивенсон описал Кеннеди как эмоционального, внушаемого человека, взгляды которого на Советский Союз могут измениться к лучшему при личной встрече с Хрущевым. Стивенсон не ожидал на саммите важных решений по ключевым вопросам, однако считал полезным обмен мнениями лидеров сверхдержав. С точки зрения Стивенсона можно ожидать прорыва в одной области - запрет ядерных испытаний61.

Для Хрущева это не было новостью. Он знал, что в Вашингтоне есть много наследников Джона Фостера Даллеса. Неважно, какая партия у власти. Некоторые влиятельные американцы верят в то, что с точки зрения Москвы называется политикой с позиции силы и мир на основе силы. Хрущев рассматривал такой подход как использование военной угрозы против Советского Союза или как попытку свести на нет результаты победы в войне. Хрущев обвинял Гарри Трумэна, демократа, в стимулировании паранойи у Сталина, вследствие которой Сталин считал, что союзнические отношения с западными державами прекратятся после войны.

Сообщения, ложившиеся на стол Хрущеву, подтверждали, что венский саммит открывает большие возможности для обеих сторон. Наиболее важным источником информации о намерениях президента была группа из 17 видных американцев, которые по случайному совпадению за неделю до саммита встречались в Крыму со своими советскими коллегами. В эту группу, которую возглавлял известный деятель либерального толка Норман Казинс, издатель журнала "Сатердей ревью", и Филип Э. Моузли из Совета по внешней политике, входили певица Марион Андерсон и Эрвин Грисуолд из Гарвардской юридической школы.

24 мая в разговоре с советским представителем Норман Казинс, прибывший на встречу общественных деятелей СССР и США в Крыму накануне венского саммита, предупредил, что советники Кеннеди делятся на тех, кто надеется на договоренность с Россией, и тех, кто считает это невозможным. Поэтому, по мнению Казинса, Вена станет решающим моментом для Кеннеди. "От исхода переговоров с Хрущевым будет зависеть, на кого в дальнейшем будет опираться Кеннеди - на представителей Пентагона или на либеральных советников типа (Честера) Боулса".

Казинс прямо говорил об угрозе, исходящей от правого крыла команды Кеннеди62. Казинс, в частности, обвинил ЦРУ в ухудшении отношений между двумя странами. Он считал, что аналитические документы и действия ЦРУ "слишком часто ориентируются на рекомендации троцкистских элементов, а также тех, кто порвал с компартией США и является сторонником теории неизбежности войны". За последние несколько лет, добавил Казинс, эти элементы стали "все шире привлекаться к работе в ЦРУ". Этим влиянием отчасти объясняется неудача в Заливе Кочинос. По мнению Казинса, Кеннеди, придя к власти, "уже склонялся к тому, чтобы предпринять начатые против Кубы действия. Но полученное Белым домом жесткое послание Хрущева было использовано правым окружением Кеннеди, чтобы вынудить его продолжать действия против Кубы". Именно это правое окружение утверждало, что если Кеннеди отступит, то во всем мире это истолкуют как "проявление слабости США перед нажимом русских"63.

КГБ искало источники получения дополнительной информации. В частности, в ходе конфиденциальных бесед с другими участниками встречи в Крыму, которые представляли широкий спектр политических мнений США. Из этих бесед выяснилось, что на Кеннеди стремились оказать влияние соперничающиеся группы советников. Шеф КГБ Шелепин сообщал, что в разговоре с Робертом Боуи, бывшим руководителем группы политического планирования госдепартамента при Даллесе, Полом Доти, профессором химии в Гарварде, и Шепар-дом Стоуном из фонда Форда, они высказывались по поводу настроений в Вашингтоне. Перед отъездом в Советский Союз они встречались с Макджорджем Банди, советником Кеннеди по национальной безопасности, и его помощником Уолтом Ростоу. Банди и Ростоу заявили, что Кеннеди рассматривает венский саммит как "возможность прозондировать позицию главы советского правительства по основным вопросам и ознакомиться с позицией СССР из первых рук". Повторив то, что в личной беседе с Меньшиковым сказал Эдлай Стивенсон, Боуи и другие американские эксперты отметили, что Кеннеди считает важным услышать изложение принципов советской внешней политики от самого Хрущева. "После кубинской авантюры он склонен не доверять своим советникам". Пусть советский руководитель сам расскажет, каковы его цели в Берлине и Лаосе, почему нет прогресса на переговорах о запрещении ядерных испытаний. Кроме того, саммит окажется полезным и для внутренней политики Кеннеди. Направляя информацию о крымской встрече, Шелепин сообщал МИД, что президент США "хочет произвести на американское общественное мнение впечатление, что он сумел установить личный контакт с Н.С.Хрущевым и теперь знает, как с ним вести дело"64.

Будет ли Кеннеди заложником ястребов? Такой вопрос задавал себе Хрущев по дороге в Вену. Вся информация из открытых и конфиденциальных источников, имевшаяся в распоряжении Хрущева, подтверждала заинтересованность Кеннеди в улучшении отношений. В конечном счете президент использовал своего брата ради того, чтобы сообщить об уступках, которые оказались неприемлемыми. Но до встречи с президентом советский лидер не мог знать, до какой степени Кеннеди, как и Эйзенхауэр, находился под давлением милитаристов в своем окружении.


Приготовления Кеннеди

До отъезда из Вашингтона Джон Кеннеди попытался установить личную связь с Хрущевым. Братья Кеннеди проводили последний перед саммитом уик-энд в Хайанисс порт, где весь клан Кеннеди отмечал 44-летие Джона. 29 мая Роберт позвонил Большакову из поместья Кеннеди. "Президент хотел бы больше бесед с ним (Хрущевым), только в присутствии переводчиков". Так же считал и посол США в Москве Томпсон. По его мнению, и Хрущеву было бы удобнее встретиться один на один. Хрущев, казалось, дал понять, что будет говорить более свободно наедине с президентом65.

Роберт Кеннеди подчеркнул, что Белый дом ожидает скорого ответа. Он хотел бы получить его от Большакова до отъезда в Париж 30 мая. Большаков запросил Москву. Белый дом просил сообщить, получил ли Хрущев это сообщение66. В Вашингтоне ходили слухи, что Вена закончится неудачей. Друг и коллега Кеннеди по сенату Майк Мэнсфилд посоветовал президенту быть готовым отказаться от встречи, если "она грозит превратиться в простой обмен мнениями"67. Слухи отражали озабоченность ближайшего окружения президента 29 мая Кеннеди обратился к Макджорджу Банди с просьбой выяснить, что говорят ученые о Берлине. Имеется широкий спектр мнений, ответил Банди, от левых, представленных Уолтером Липпманом и Томми Томпсоном, до правых, представленных Дином Ачесоном и Дином Раском. "Ни те, ни другие не ставят под сомнение необходимость гарантии нашего доступа в Берлин. Различия лишь в том, имеются ли у СССР какие-либо законные интересы, которые мы со своей стороны могли бы гарантировать"68.

Как и братья Кеннеди, Хрущев также нуждался в советах близких ему людей, чтобы собраться с силами и мыслями перед саммитом. Он был в Киеве, когда в Москву поступила депеша Большакова. Хрущев не был готов ответить на новые вопросы Кеннеди и вновь выказал себя упрямцем. Неважно, встретятся они один на один или в присутствии всего ЦК, Хрущев не собирался менять своих намерений. Но по приезде в Вену он согласился на несколько встреч наедине.

Хрущев ехал в Вену поездом через Польшу и Чехословакию (Братиславу). Когда поезд пересекал чешскую границу, Хрущев пробежал глазами информацию о своем американском оппоненте. Шеф вашингтонской резидентуры КГБ сообщал, что "надежный человек, близкий к Роберту Кеннеди", хотел довести до сведения Кремля, что Джон Кеннеди очень надеется на успех саммита. Президент Кеннеди также благосклонно отнесется к приглашению Хрущева на следующий саммит в Москву. Сотрудник КГБ предположил, что это сообщение инспирировано Робертом Кеннеди69.

У Хрущева были все основания ожидать в Вене содержательных бесед с президентом. Кеннеди не раз прощупывал советское руководство. Но он поднимал не те вопросы. В глазах Хрущева запрещение испытаний ядерного оружия больше отвечает американским, чем советским интересам, так как у США имеется количественное и качественное преимущество в производстве ядерного оружия. Кроме того, режим инспекций, навязываемый американцами, бросает вызов советскому суверенитету. Боязнь шпионажа со стороны американцев также служила причиной отказа от сотрудничества в космической области. Кеннеди предстояло получить в Вене суровый урок.


Вена

Опасения Кеннеди сразу же оправдались. Хрущев начал говорить о Берлине, прощупывая молодого президента. Инициативы, о которых Джон Кеннеди сообщал через брата, не оказали никакого воздействия на советского лидера. В первый же день переговоров Хрущев их отмел. Сначала он сказал, что не будет обсуждать проблему ядерных испытаний вне широкого контекста полного уничтожения ядерных арсеналов СССР и США. Затем он отмахнулся от обсуждения совместных космических проектов. Такое сотрудничество, как и запрещение испытаний, невозможно без полного разоружения70.

В первый день саммита на горизонте маячила тень Кастро. Кеннеди признал, что нападение на Кубу было ошибкой, но неодобрительно отозвался о новой доктрине Хрущева поддержки "священных войн", дав, таким образом, советскому лидеру повод обвинить США в поддержке колониальных и реакционных режимов. Хрущев критиковал США за то, что они не понимают истоков национально-освободительного движения, видя в нем происки внешних сил, а не стремление народов свергнуть своих угнетателей. Приход к власти Кастро - естественный процесс. "Фидель Кастро - не коммунист, - сказал Хрущев, - но вы своими действиями можете так вышколить его, что он в конечном счете действительно станет коммунистом". Конечно, советский лидер знал о сложной ситуации на Кубе и о том, что сейчас Кастро считает себя большим коммунистом, чем пять месяцев назад до вторжения США на Кубу. Хрущев играл на неуклюжести американской политики в отношении к кубинской революции, символом провала которой стал крах операции в Заливе Кочинос. Он предостерег Кеннеди, что политика США в отношении Кубы "чревата серьезной опасностью", и выразил пожелание, чтобы конфликт между США и Кубой был решен путем "мирного соглашения"71.

По вопросу запрещения ядерных испытаний серьезных дискуссий тоже не получилось. Кеннеди понял, что Хрущев не намерен вести никаких серьезных обсуждений, пока не добьется своих целей по берлинскому вопросу. Хотя Кеннеди не хотел обсуждать эту проблему, он все же пошел на одну уступку. После завтрака он отвел Хрущева в сторону и попытался заставить его раскрыть основную линию на переговорах. Кеннеди дал понять, что США могли бы согласиться с сепаратным советско-восточногерманским договором, если Запад сохранит право доступа в Западный Берлин и свои войска там.

Это обсуждение также оказалось безрезультатным. Кеннеди не мог представить, что советский лидер с такой легкостью ставит под удар советско-американские отношения ради Берлина. Разве он не понимает прочность обязательств Америки в отношении оккупированного города? "Если вы хотите войны, - сказал Хрущев,- то это ваша проблема".

На утреннем заседании второго дня саммита Кеннеди выразил Хрущеву недовольство по поводу того, что саммит не оправдывает его, Кеннеди, ожиданий. Советский лидер угрожал ему Берлином, не думая о путях уменьшения напряженности. Кеннеди заявил, что он приехал в Вену не для того, чтобы услышать от Хрущева слова о решимости СССР подписать сепаратный мирный договор с ГДР или узнать, что США отказывают в праве присутствовать в Западном Берлине. "Я приехал сюда, - сказал Кеннеди, - в надежде улучшить отношения между нашими странами"72. Хрущев оставался глух к призывам Кеннеди. Он предупреждал, что, невзирая на противодействие Вашингтона, Кремль подпишет в декабре мирный договор с Восточной Германией. К концу дня Кеннеди окончательно потерял надежду на достижение компромисса с Хрущевым по этому или любому другому вопросу, за исключением, возможно, нейтралитета Лаоса. Когда закончилась первая и, как оказалось, последняя встреча Кеннеди с Хрущевым один на один, Кеннеди заметил: "Нас ожидает холодная зима".

Венский саммит сильно разочаровал Кеннеди. Он считал, что сделал все возможное для улучшения климата во взаимоотношениях двух сверхдержав. Он пошел против большинства своих советников, предложив новый договор по запрещению ядерных испытаний, согласился с ничьей по Лаосу, признал, что Советский Союз имеет основания бояться перевооружения Германии, и даже упомянул о новом статусе Берлина. Однако из российского камня оказалось невозможным выдавить воду. Одним из немногих, кто понимал глубину разочарования Джона Кеннеди, был его брат. Роберт через общительного Большакова пытался наладить конфиденциальный контакт с Хрущевым. Но несмотря на все его усилия, мало что изменилось в результате саммита в Вене. Пожалуй, только соглашение по Лаосу, но даже оно зависело от того, сдержит ли Хрущев слово. Не было оснований полагаться на договоренность с СССР по вопросу о третьем мире. Позже Роберт Кеннеди вспоминал Вену как решающий момент в политическом образовании брата. "Вена была очень поучительным уроком. Впервые президент встретил человека, с которым невозможно было обменяться мнениями и почувствовать, что в этом есть смысл"73. В общем, заключает Роберт, "это был для него шок"74.

Примечания
1. Ростоу Джону Кеннеди, 21 апреля 1961 г., NSF, Subjects: Policy Planning, Box 303, JFKL.

2. A.M. Schlesinger, Jr., May 3,1961, POF, Cuba, Security, 1961, JFKL.

3. Лондон госсекретарю, 16 мая 1961 г., RG 59, 611.37, SDCDF, 1960-1963, NA.

4. Лондон госсекретарю, 17 мая 1961 г., RG 59, 611.37, SDCDF, 1960-1963, NA.

5. Н.С.Хрущев, "Доклад на Московской конференции представителей 81 коммунистической и рабочей партии", 6 января 1961 г., записан по трансляции советского радио, январь 1961 г., POF, СО:

USSR, Box 126a, JFKL.

6. Рабочие тезисы...

7. Москва госсекретарю, 4 мая 1961 г., RG 59, SDCDF, 611.61, NA.

8. Charles Bohlen, "Line of Approach to Khrushchev", June 1, 1961, POF, CO: USSR, Box 126, JFKL.

9. Hope M. Harrison, "Ulbricht and the Concrete 'Rose': New Archival Evidence on the Dynamics of Soviet-East German Relations and the Berlin Crisis, 1958-1961", Working Paper no. 5, CWIHP, Washington, D.C., May 1993.

10. Д.С. Полянский. Текст для доклада Пленуму ЦК КПСС (14 октября 1964 г.), подготовленный 13 октября 1964 г. Регистр № 8476, Архив президента РФ.

11. Томпсон госсекретарю, 4 мая 1961 г., RG 59, SDCDF, 1960-1963, 611.61, NA.

12. Госсекретарь в Москву, 6 мая 1961 г., R.G 59, SDCDF, 1960-1963, 611.61, NA.

13. Госсекретарь президенту, 24 февраля 1961 г., RG 59, SDCDF, 1960-1963, 611.61, NA. Кеннеди запросил меморандум 159 о беседе с Дином Раском 18 февраля 1961 г.

14. Dean Acheson, "Subject: Berlin", April 3, 1961, NSP, CO:Germany, Box 81, JFKL.

15. Robert Divine, Blowing on the Wind: The Nuclear Test Ban Debate, 1954-1960 (New York, 1978), pp. 245-261, 281-314.

16. О предыстории см. меморандум в делах Совета национальной безопасности: ACDA, Jan. 1961 - March 1961, Boxes 255-257, JFKL. See also Divine, Blowing on the Wind.

17. John C. Guthrie, "US Position on Nuclear Testing in the Kennedy-Khrushchev Talks", May 25, 1961, RG 59, Bureau of Europe and Africa, Soviet Division, Box 5, NA. Окончательное решение по поводу ядерных испытаний содержало уступку: 12 инспекций в год. "Такая позиция, возможно, вызовет некоторые трудности при обсуждении в конгрессе", - писал Гатри.

18. См.: депешу Томпсона 27 января и его меморандум 14 февраля 1961 г., RG 59, SDCDF, 1960-1963, 611.61, NA.

19. Лондон госсекретарю, 25 января 1961 г., RG 59, SDCDF, 1960-1963, NA. Томпсон телеграфировал из Москвы, что, по его мнению, из всех двусторонних договоров легче всего подписать договор о запрещении испытаний.

20. Меморандум о беседе Р.Т.Дэвиса с Михаилом Сагателяном, 7 марта 1961 г., RG 59, SDCDF, 1960-1963, 611.61, NA. Нет информации о направлении ее в Белый дом, она была направлена руководителям управлений госдепартамента и в Управление разведки.

21. Фредерик Холборн Уолту Ростоу, 21 марта 1961 г., с приложением меморандума Роберта Эстербрука, 20 марта 1961 г., NSF, СО: USSR, 176, JFKL.

22. Главное разведывательное управление Генштаба Вооруженных сил РФ (ГРУ): по материалам личного дела Георгия Большакова.

23. Там же.

24. Там же. Интервью с бывшими коллегами Большакова по ГРУ, 1995г., Москва.

25. Интервью с Фрэнком Хоулменом, 6 августа 1995 г., Вашингтон.

26. Георгий Большаков, "Горячая линия". Новое время, № 4 (1989).

27. Среди корреспондентского корпуса Вашингтона ходил рассказ о запуганном советском дипломате, который постоянно отказывался от светских приглашений до тех пор, пока его не схватил за ворот вашингтонский журналист Ник Грегори. "Я знаю, почему Вы отказываетесь. Вам не разрешают". Несколько дней спустя этот дипломат позвонил Грегори и сказал, что в этот четверг в 6 ч. вечера придет к нему.

28. Интервью Хоулмена. Генерал Матвей Захаров Н.С.Хрущеву, 26 мая 1961 г., фонд 3, опись 66, дело 311, Архив президента РФ.

29. Краткое содержание бесед Г.Большакова с Р.Кеннеди, 9 мая 1961 г. - 14 сентября 1962 г. Главное разведывательное управление (ГРУ) Генштаба РФ.

30. Информация ГРУ.

31. Интервью с Хоулменом, 6 августа 1995 г.

32. Краткое содержание бесед Большакова с Р. Кеннеди, ГРУ.

33. Oral History, Mercedes H. Douglas Einholz, May 14,1970 (appended to the William Walton oral history of the same date), JFKL.

34. Справка о Р.Кеннеди, 1 февраля 1962 г., дело 87592, стр. 285, Архив Службы внешней разведки.

35. Там же.

36. Там же.

37. Там же.

38. Theodore С. Sorensen, The Kennedy Legacy (New York, 1969;

reprint, 1993), p. 36.

39. Ibid.

40. Sorensen, Kennedy Legacy, p. 36.

41. Хрущев Джону Кеннеди (телеграмма из Женевы, 16 мая 1961 г.), 611.61, RG 59, CFD, 1960-1963, NA.

42. Меморандум о беседе Джона Кеннеди с Меньшиковым, 16 мая 1961 г., RG 59, SDCDF, 1960-1963, 611.61, NA.

43. NYT,Mayl4, 1961.

44. ГРУ, запись от 16 мая 1961 г., краткое содержание бесед Г.Большакова с Р.Кеннеди. Протокол заседания Президиума, 18 мая 1961 г., "По поводу инструкций в Вашингтон в связи с встречей товарища Большакова с Р.Кеннеди", фонд 3, опись 66, дело 311, стр. 10-16, Архив президента РФ.

45. Там же.

46. Там же.

47. Там же.

48. "Record of Meeting on Nuclear Test Ban Issue, 4 May, 1961", Declassified Documents, 1994, no. 3069.

49. Jerom В. Wiesner to JFK, May 16, 1961, POP, CO;USSR, Box 126, JFKL.

50. Цитата по: Charles Murray and Catherine Biy Cox, Apollo: The Race to the Moon (London, 1989), p. 61.

51. Интервью с Теодором Соренсеном, 19 сентября 1995 г.

52. Громыко в ЦК, 20 мая 1961 г., фонд 3, опись 66, дело 311, стр. 29, Архив президента РФ.

53. Там же.

54. Краткое содержание бесед Г.Большакова с Р.Кеннеди, ГРУ.

55. Там же, запись от 24 мая 1961 г.

56. В.В.Кузнецов (заместитель министра иностранных дел) в ЦК, 26 мая 1961 г., фонд 3, опись 66, дело 311, стр. 58-61, Архив президента РФ.

57. Эта оценка основана на сравнении инструкции по переговорам Н.С.Хрущева и американского документа того же времени "Советская позиция по различным вопросам разоружения", подготовленного для Джона Кеннеди; POF:USSR, Box 126, JFKL.

58. См. выше, примечание 56.

59. Там же.

60. Анатолий Добрынин. Сугубо доверительно. Посол в Вашингтоне при шести президентах США (1962-1986 гг.), Москва, 1997г., стр. 29-30.

61. Меньшиков в МИД, 18 мая 1961 г., фонд 3, опись 66, дело 311, Архив президента РФ.

62. Доклад Н.С. Хрущеву, 1 июня 1961 г., фонд 3, опись 66, дело 311, стр. 77-85, Архив президента РФ.

63. Там же.

64. Шелепин В.В.Кузнецову, 2 июня 1961 г., дело 87592, стр. 110, Архив Службы внешней разведки.

65. Москва госсекретарю, 24 мая 1961 г. (8:33 a.m.), SDCDF, 1960-1963, 611.61.NA.

66. ГРУ. Запись от 29 мая 1961 г., краткое содержание бесед Г.Большакова с Р.Кеннеди.

67. Мэнсфилд Джону Кеннеди, 26 мая 1961 г.,. "Observations on the Forthcoming Talks in Vienna", May 26, 1961, POF, CO:USSR, Box 126, JFKL.

68. Меморандум Банди президенту, 29 мая 1961 г., POF, CO:USSR, Box 126, JFKL.

69. Один из помощников советских лидеров пометил на докладе: "Прочитано Н. Хрущевым 30 мая 1961 г., фонд 3, опись 66, дело 311, Архив президента РФ.

70. "Rough Draft", (lunch, June 3, 1961), DDRS 1994, no. 3355.

71. "(The President and Mr. K. Alone)", draft of 3:00 p.m. meeting, June 3,1961, Declassified Documents, 1994, no. 3357.

72. Меморандум о переговорах в Вене, 4 июня 1961 г., 10:15a.m.;FRUS, 1961-1963, vol. 14, Berlin Crisis, p. 91.

73. Edwin O. Guthman and Jeffrey Shulman, eds., Robert Kennedy: In His Own Words: The Unpublished Recollections of the Kennedy Years (Toronto, 1988), p. 28.

74. Ibid, p. 29.




Глава З

Кондор и Мангуста

Поезд в Житомир


Через месяц после встречи в Вене Никита Хрущев созвал в Овальном кабинете Кремля внеочередное совещание своего ядерного мозгового треста, участников которого Леонид Брежнев, член Президиума ЦК, ведавший ядерными вопросами, любил называть "бомбовиками". Овальный зал, представлявший собою классический амфитеатр, примыкал к личному кабинету Хрущева. Его использовали тогда, когда на заседание Президиума ЦК приглашали большое количество экспертов со стороны.

Среди тех, кто занял места в амфитеатре, находился известный физик-ядерщик и будущий лауреат Нобелевской премии Андрей Сахаров. "Хрущев сразу объявил нам о своем решении, - вспоминал Сахаров, - в связи с изменением международной обстановки и в связи с тем, что общее количество испытаний, проведенных СССР, существенно меньше, чем проведенных США (тем более совместно с Великобританией) осенью 1961 года, возобновить ядерные испытания". Сахаров отправился на это заседание в надежде добиться "взаимопонимания с высшим руководством, с Никитой Сергеевичем". Он был озабочен тем, что Кремль не советуется с учеными. В 1957 году Хрущев объявил об одностороннем моратории, не дав ученым и разработчикам ядерного оружия времени, чтобы запланировать последние испытания. Хрущев разрешил провести несколько секретных взрывов под водой в Тихом океане в 1959 году, но с 1958 года Москва в основном придерживалась запрета. Ученые не допускались к определению политики Кремля и имели лишь самое общее представление о тех соображениях внешнеполитического характера, которые влияли на решение Хрущева. Насколько это было известно таким ведущим ученым, как Сахаров, придерживаясь моратория, Хрущев соблюдал "некое неофициальное соглашение". "Как всегда, - вспоминал позднее Сахаров, - решение Хрущева возобновить испытания оказалось неожиданным для тех, кого оно самым непосредственным образом касалось". Курчатовский институт, который руководил ядерными исследованиями, не готовил графика взрывов на 1961 год1.

"Было совершенно очевидно, что решение возобновить испытания мотивировалось политическими соображениями", - отмечал Сахаров. Мнения присутствовавших здесь ошарашенных ученых так и не выяснили. Решение было окончательным. Хрущев, однако, опросил одного за другим всех ученых, дав им по десять минут, чтобы они рассказали о своей текущей работе. Как микрокосм советской системы это заседание содержало в себе все элементы того деструктивного антиинтеллектуализма, который создал экономические и технические трудности для советского народа. Политики просто диктовали повестку дня сообществу самых лучших умов страны, а теперь они хотели, чтобы эти профессионалы отложили в сторону подготовленные заранее сообщения и высказали удовлетворение решением руководства.

Сахаров добавил ложку дегтя в бочку меда всеобщего одобрения: "Я убежден, что возобновление испытаний сейчас нецелесообразно с точки зрения сравнительного усиления СССР и США". Сахаров противопоставил себя своим коллегам. "Сейчас после наших спутников, - доказывал он в своей записке, которую быстро набросал после выступления и передал помощнику Хрущева, - они могут воспользоваться испытаниями для того, чтобы их изделия соответствовали бы более высоким требованиям". Сахаров нарушил правила. Свернув записку и опустив ее в карман, Хрущев дал знак начинать следующему выступающему. Через некоторое время, когда выступления были окончены, Хрущев встал и закрыл заседание: "От имени Президиума ЦК я приглашаю наших гостей отобедать..."

Записка рассердила Хрущева, и он не собирался упустить возможность, которую предоставлял обед, чтобы поставить на место Сахарова и любого другого Фому неверующего, чего бы они не думали.

"Я получил записку от академика Сахарова, вот она... Сахаров пишет, что испытания нам не нужны. Но вот у меня справка, сколько испытаний провели мы и сколько американцы. Неужели Сахаров может нам доказать, что, имея меньше испытаний, мы получили больше ценных сведений, чем американцы? Что, они глупее нас? Не знаю и не могу знать всякие технические тонкости. Но число испытаний - важнее всего..."

Но Сахаров идет дальше. От техники он переходит в политику. Тут он лезет не в свое дело. Можно быть хорошим ученым и ничего не понимать в политических делах. Ведь политика, как в этом старом анекдоте. "Едут два еврея в поезде. Один из них спрашивает другого:

"Скажите, куда вы едете?" - "Я еду в Житомир". - "Вот хитрец, - думает первый еврей, - я-то знаю, что он действительно едет в Житомир, но так говорит, чтобы я подумал, что он едет в Жмеринку"".

В обеденном зале Кремля воцарилась гробовая тишина. Сахаров увидел любимого "спарринг партнера" Хрущева Анастаса Микояна, который спрятал подбородок в воротник, стараясь скрыть усмешку. Хрущев продолжал: "Так что предоставьте нам, волей-неволей специалистам в этом деле, делать политику, а вы делайте и испытывайте свои бомбы, тут мы вам мешать не будем и даже поможем. Мы должны вести политику с позиции силы. Мы не говорим это вслух - но это так! Другой политики быть не может, другого языка наши противники не понимают. Вот мы помогли избранию Кеннеди. Можно сказать, это мы его избрали в прошлом году. Мы встречаемся с Кеннеди в Вене. Эта встреча могла бы быть поворотной точкой. Но что говорит Кеннеди. "Не ставьте передо мной слишком больших требований, не ставьте меня в уязвимое положение. Если я пойду на слишком большие уступки - меня свалят!" Хорош мальчик! Приехал на встречу, а сделать ничего не может. На какого черта он нам такой нужен, что с ним разговаривать, тратить время? Сахаров, не пытайтесь диктовать нам, политикам, что нам делать, как держать себя. Я был бы последний слюнтяй, а не Председатель Совета министров, если бы слушался таких людей, как Сахаров!"2

Летом 1961 года Соединенные Штаты и Советский Союз вступали, по словам Кеннеди, в "более жесткий, тяжелый, решительный период, чем прежде"3. Американское правительство понесло урон на Кубе. И Кеннеди полагал, что поведение Хрущева в Вене показало незаинтересованность Советов в каких-либо шагах в направлении разрядки. Хрущев вел себя задиристо, для него Берлин был наиболее спорный фигурой на мировой шахматной доске, хотя одновременно он не забывал о Кубе.


Планы убийства

Менее чем через месяц после встречи на высшем уровне в Вене Кремль понял, что Куба не стала "мертвым делом" для ЦРУ. Кубинцы и русские считали, что им повезло и они вышли из событий в Заливе Свиней сравнительно безболезненно. По мере того как чувство облегчения убывало, оно сменялось решимостью не допустить повторения чего-либо подобного. В течение следующего месяца после апрельского вторжения кубинцы арестовали двадцать тысяч человек за контрреволюционную деятельность4.

Один из парадоксов власти состоит в том, что обладание надежной разведывательной информацией может усилить ощущение нестабильности. По мере того как кубинская служба безопасности становилась более профессиональной при помощи КГБ, режим Кастро начинал осознавать, что у него есть веские основания для беспокойства. В Гаване офицеры безопасности Кубы обнаружили тайник, где хранилось 8 тонн оружия, принадлежащего ЦРУ. После разрыва в 1961 году дипломатических отношений ЦРУ продолжали сохранять свой подпольный центр в Гаване, которым руководил управляющий фирмы под названием "Изагуирре Орендо". Среди восьми тонн оружия в резидентуре ЦРУ были два пистолета с глушителями. По заключению кубинцев и представителей КГБ, они предназначались для "убийства Фиделя Кастро"5. Эти пистолеты, по-видимому, некоторым образом объясняли неудачу операции в Заливе Свиней. Администрация Кеннеди якобы надеялась, что Кастро умрет прежде, чем сможет реально организовать отпор вторжению. Быстрая работа кубинской службы безопасности и еще более быстрый разгром высадившихся на побережье эмигрантов предупредили эти действия.

Помимо ликвидации подпольного центра ЦРУ кубинцы в конце апреля закрыли местный филиал компании "Берлиц", специализировавшейся на преподавании английского языка, охарактеризовав ее как "еще одну резидентуру американской разведки". Его директора Дрексела Вудроу Вилсона, известного под кличкой "Гибсон", арестовали. Агенты, которые, как полагали, работали на Уилсона, были схвачены и заключены в тюрьму. Кроме того, кубинцы полагали, что они выявили ключевую фигуру в шпионской сети, руководимой М-16, британской службой внешней разведки. "В результате проведенных мероприятий по аресту лиц, подозреваемых в контрреволюционной деятельности, - резюмировал шеф КГБ Шелепин, - был нанесен серьезный удар по внутренней контрреволюции и шпионским центрам американской разведки". Среди документов, найденных у Вилсона и в резидентуре ЦРУ, были бумаги движения за возрождение революции (ДВР), возглавляемого Мануэлем Реем, которые "свидетельствовали", как указывалось в рапорте КГБ, направленном в Кремль, "что ряд важнейших отделений этой организации разгромлены и большинство их руководителей арестовано"6.

Москва и Гавана не успели отпраздновать эти достижения своих разведок, как появились новые свидетельства планов убийств, поддержанных США7. В июне 1961 года в руки ГРУ попали копии документов, подготовленных для правительства Гватемалы, свидетельствовавшие о новом заговоре с целью убийства Кастро8. План, одобренный в Коста-Рике президентом Гватемалы Мигелем Идигорасом, президентом Венесуэлы Ромуло Бетанкуром и бывшим президентом Коста-Рики Хосе Фигуересом, предусматривал убийство трех кубинских руководителей: Фиделя Кастро, его брата Рауля и Че Гевары. Приблизительной датой этой операции было определено 26 июня 1961 года9. Когда эти доказательства были представлены Хрущеву и членам Президиума 24 июня, Кремль решил "проинформировать Фиделя Кастро о готовящемся покушении на его жизнь и на жизнь других кубинских лидеров"10.

У Советов имелись основательные документальные свидетельства - меморандум главы гватемальской разведки президенту Идигоресу, где излагался механизм "операции Кондор" - так закодировали этот план. Хотя Гватемала должна была обеспечивать тыловое прикрытие и, возможно, инспирировала операцию, ЦРУ играло в ней свою роль. В "операции Кондор" задействовали трех человек, специально натренированных для нападения на Кастро, - двое бывших лейтенантов кубинской полиции, Нельсон Гутьерос и Марселино Балида, жившие в Гватемале, третий, Х Негрете из Пуэрто-Рико, был рекомендован гватемальской разведке ЦРУ Негрете проживал в Гаване по мексиканскому паспорту и поддерживал контакты с резидентурой ЦРУ в Гватемале через шофера главы кубинской военной разведки Хулио Бустаменте. На шпионском жаргоне шофер был "выключателем", который в интересах безопасности размыкал цепь связи между агентом и офицером, который вел его в столице Гватемалы. Хотя гватемальцы осуществляли руководство этой операцией, именно ЦРУ сделало ее возможной11.

Советская разведка сообщила Хрущеву, что лидеры центрально-американских государств планировали "операцию Кондор", поскольку "контрреволюционеры пришли к твердым убеждениям, что только с физическим устранением Фиделя Кастро и его соратников можно рассчитывать на хаос в стране и успешное вторжение на Кубу" Заговорщики избрали Х. Негрете, который прежде работал на Батисту, потому что он был готов к убийству и являлся хорошим стрелком. Негрете сказали, что, поскольку Кастро обычно носил пуленепробиваемый жилет, кубинского руководителя нужно убить "выстрелом в голову", для чего предполагается использовать очередной митинг или загородный визит Кастро. "Сразу же после успешного завершения покушения", как было написано в плане "операции Кондор", планировалось нападение специально подготовленных сил на Кубу на этот раз с территории Коста-Рики12. В случае успеха вторжения Гватемала, Никарагуа, Венесуэла, Сальвадор и Коста-Рика признали бы новое правительство Кубы.

Негрете так и не появился, чтобы убить Кастро, и "операция Кондор" сошла на нет. Но кубинцам не удалось расслабиться. В конце июня они раскрыли еще одну сеть ЦРУ. 19 июня д-р Авилеса Каутина находился на пути в Майями, когда кубинцы задержали его для допроса. Во время ареста у Каутины изъяли планы создания новой антикастровской организации - Кубинского национального фронта, или КНФ, который должен был объединить контрреволюционные группы, действовавшие на Кубе13. ЦРУ покровительствовало КНФ при том, что половина подпольного движения поддерживала правительство в изгнании во главе с Хосе Миро Кардона. Каутина контактировал в Гаване с агентом ЦРУ по кличке Цезарь По словам Каутины, Цезарь принадлежал к организации под названием "Кандела"14.

Разоблачение "Канделы" выявило большое число оборванных концов, которые кубинцам и их советникам из КГБ еще предстояло связать. Альфреде Изагуирре де ла Рива, семья которого, как полагали, владела компанией "Изагуирре Орендо", находился на свободе и мог поддерживать контакты с Цезарем и группой "Кандела" Помимо необходимости найти Изагуирре перед кубинцами стояла задача разобраться с данными о существовании четырнадцати серьезных и все еще активных контрреволюционных групп, которые, возможно, имели контакты с "Канделой"15. Москва старалась помочь, опираясь на свои источники, чтобы добыть дополнительную информацию о "Канделе".

В середине июля "Кандела" стала делом высокой политики. Москва самостоятельно добыла доказательства того, что Цезарь и "Кандела" являлись частью поддержанного США заговора с целью убийства Фиделя Кастро в ходе эффектной операции, приуроченной к 26 июля - национальному празднику по случаю восьмой годовщины штурма казармы Монкада16. Опасения Москвы еще более усилились, когда стало известно, что в списке людей, предназначенных для убийства, находится первый в мире космонавт Юрий Гагарин, приглашенный в Гавану Фиделем Кастро в качестве почетного гостя.

Алексеев обсуждал с кубинцами, что делать с этой новой информацией. Глава кубинской службы безопасности Рамиро Вальдес поручил своему заместителю Мендозе взять на себя обеспечение безопасности Кастро и Гагарина. Алексеев доверял Мендозе, потому что именно он сообщил КГБ о поспешных планах Эскаланте и Рока убрать Мануэля Рея сразу после событий в Заливе Свиней. Как только информация о планах на 26 июля попала к Мендозе, он провел новую серию арестов. Алексеев успокоил Центральный Комитет в Москве, сообщив, что в качестве "профилактической" меры кубинцы и КГБ решили "ликвидировать резидентуру "Кандела" и всех связанных с ней руководителей и членов контрреволюционной группы арестовать"17.

Операция кубинской службы безопасности прошла гладко. 19 июля арестовали группу "Кандела" из пяти человек. Кроме того, кубинская служба безопасности задержала около двух сотен человек - членов контрреволюционных группировок, связанных с "Канделой"18. Допросы захваченных агентов подтвердили существование плана убийства Кастро. Однако оказалось, что заговор был гораздо шире, чем сообщала Москва. Группа "Кандела" рассчитывала, что ей удастся спровоцировать вооруженный конфликт между Кубой и США. Предполагалось, что 26 июля контрреволюционеры в провинции Ориенте обстреляют военную базу США в Гуантанамо. Вашингтон мог использовать этот инцидент как предлог для вторжения на остров.

"Кандела" в еще большей степени, чем "Кондор", послужила предупреждением КГБ и кубинцам о том, что они не контролируют внутреннюю обстановку на Кубе. Требовалось значительно улучшить работу разведки, чтобы на шаг опережать террористов. До этого момента кубинцы без особого успеха стремились внедриться в эмигрантские круги в Майями. КГБ предложил способ использования группы "Кандела", чтобы преодолеть трудности разведки19. КГБ совместно с кубинцами использовал "Тони", радиста группы "Кандела", чтобы направлять в ЦРУ ложные донесения. Какое-то время КГБ кормил американцев информацией о "вновь завербованных членах" агентурной сети "Кандела". Русские надеялись, что если ЦРУ поверит этим сообщениям, то "вновь завербованные" (в действительности агенты кубинской службы безопасности) будут приглашены в Майями, чтобы пройти специальную подготовку. Кубинцы и сотрудники КГБ хотели внедрить своих агентов в самую сердцевину механизма, работавшего столь усердно с целью убийства Кастро.


Берлинские дни

Сведения об операциях "Кондор" и "Кандела" вписывались в общую картину угрозы Советскому государству со стороны США. Это дало Хрущеву основания предупредить в августе 1961 года других руководителей Варшавского договора - "война... возможна"20. Однако Куба в этот период еще не рассматривалась как место возможного столкновения. Советско-американские трения на Кубе были симптоматичны для того положения, которое Хрущев рассматривал как нежелание Вашингтона уважать советские интересы и престиж Советского государства. Летом 1961 года именно Берлин казался наиболее вероятной ареной возникновения конфликта. В Вене Хрущев угрожал подписать сепаратный мирный договор с Восточной Германией к концу года. Обстоятельства вынуждали его предпринять некоторую инициативу, чтобы поддержать немецких союзников. "(Если) нынешнее положение, когда границы открыты, сохранится, - предупреждал руководитель Восточной Германии Вальтер Ульбрихт своих советских друзей в июле 1961 года, - коллапс неизбежен"21. Хрущев предпочитал такое решение, которое положило бы конец статусу Западного Берлина, являющемуся важным тормозом для Запада, что вызвало недовольство в Восточной Германии. Однако США не хотели отказываться от традиционной защиты безопасности Западного Берлина, В конце июля, когда в Кремле следили за визитом Гагарина на Кубу, Хрущев вновь получил доказательства этого. 25 июля Кеннеди объявил о подготовке шести новых боеспособных дивизий для отправки в Европу. Он намеревался утроить число призывников и добиваться одобрения конгрессом дополнительных ассигнований в 3,2 миллиарда долларов на военные расходы, а также права привлекать необходимые резервы22. "Западный Берлин, - объяснял Кеннеди, - является великим полигоном для испытания мужества и воли Запада"23.

Действительно, именно Хрущев первым стал искушать Кеннеди по вопросу о Берлине. В свою очередь очевидно, что отказ Кеннеди признать статус-кво на Кубе привел к учащенному сердцебиению в Кремле. Однако советское руководство считало, что США не правы в обоих случаях, а сочетание речи Кеннеди и провокаций в Карибском бассейне, последовавших за поражением в Заливе Свиней, вызвало опасный ответ Москвы. 1 августа Хрущев одобрил большую часть плана КГБ создать "в различных районах мира такую ситуацию, которая способствовала бы распылению внимания и сил США и их сателлитов и связала бы их в момент урегулировация вопросов, относящихся к мирному договору с Германией, а также с Западным Берлином"24.

Помимо предложений по созданию беспорядков в колониальных странах Африки, в Западной Европе, среди курдов на Ближнем и Среднем Востоке, план КГБ разработал действия, направленные против врагов Кастро в Центральной Америке. Глава КГБ Александр Шелепин просил их одобрить. Предполагалось, что революционный фронт Сандино начнет мятеж в Никарагуа, вооруженное восстание в Сальвадоре и повстанческую борьбу в Гватемале. Несмотря на амбициозность и пылкую риторику этого плана, участие Советского Союза было скромным (КГБ запрашивал на операцию всего 25 тысяч долларов)25. Кремль, возможно, исходил из того, что руководители разведки Кастро возьмут на себя львиную долю организационной работы по проведению операций в Латинской Америке.

Не успела советская разведка осуществить эту программу, как Хрущев приказал за неделю, начиная с 13 августа, построить Берлинскую стену. Эта запретительная мера - сначала колючая проволока (а позднее бетонная конструкция) - сведут поток восточных немцев в Западную Германию к тонкому ручейку. Китайцам и другим, кто мог бы критиковать его за попытку избежать схватки с США, Хрущев объяснил, что стена не является заменой мирного договора с Восточной Германией26.

Одним из элементов плана Шелепина, который особенно нравился Хрущеву, была кампания по внедрению в сознание Запада преувеличенного представления о потенциале и мощи советских ядерных сил. В конце 50-х годов Хрущев подхлестнул страхи США относительно ядерного превосходства Советского Союза хорошо рассчитанными и красочными хвастливыми заявлениями о том, что советские заводы могут производить ракеты как сосиски. На самом деле Хрущев знал, что производство первого поколения советских межконтинентальных баллистических ракет (МББР) остановлено после того, как в первой партии в количестве менее 35 штук обнаружились конструктивные изъяны. Более совершенная ракета Р-16 находилась в разработке, однако требовались годы для производства ракет в количестве, достаточном чтобы соответствовать американской триаде: ракеты бомбы, подводные лодки. Новая хитрость КГБ состояла в том, чтобы внушить членам НАТО, что советские стратегические ракетные войска увеличили число ракетных пусковых установок и что советский военно-морской флот располагает подводными лодками с твердотопливными баллистическими ракетами, подобными американским "Поларисам".

Однако, поскольку июльский план для Латинской Америки был нарушен стремлением Хрущева немедленно разделить Берлин, решение США вынудило его пойти дальше КГБ, чтобы создать иллюзию советской стратегической мощи. Во время противостояния у Берлинской стены советских и американских танков администрация Кеннеди постаралась, используя речь помощника министра обороны Росвелла Гилпатрика, успокоить американский народ и сдержать авантюризм русских. Гилпатрик объявил группе бизнесменов, что, несмотря на опасения относительно "отставания по ракетам", США располагают более чем достаточным количеством МБР, бомбардировщиков и подводных лодок, оснащенных баллистическими ракетами, чтобы нанести сокрушительный удар возмездия, если СССР задумает нанести первый удар. "Наша страна обладает ядерными силами возмездия такой смертоносной мощи, - заявил Гилпатрик своим слушателям, - что любой шаг противника, который заставит ввести их в действие, станет для него самоубийственным"27. Хрущев, увидев в этом заявлении Гилпатрика вызов лично себе и озабоченный тем, что оно свидетельствует об усилении в правительстве Кеннеди сторонников жесткой линии, сделал выбор в пользу немедленного и решительного ответа. Он дал распоряжение о проведении испытаний в атмосфере самой мощной из когда-либо созданных водородных бомб. 30 октября бомба мощностью в 50 мегатонн, сброшенная с высоты в 7,5 мили над советской частью Арктики, вызвала грибообразное облако высотой в 50 миль28.


Кастро тоже хочет иметь ракеты

По мере того как накалялось соперничество двух сверхдержав из-за Берлина, Кастро опасался, что Кеннеди захочет добиться легкой победы над социализмом на Кубе. С тем, чтобы привлечь внимание Москвы к проблеме безопасности Кубы, Кастро подготовил письмо Хрущеву на пяти страницах, датированное 4 сентября, напомнив Кремлю, что он безуспешно просил дополнительной военной помощи в начале 1961 года перед вторжением в Заливе Свиней. Теперь он вновь обращает внимание на эту проблему.

Кастро писал Хрущеву, что намерен направить высокопоставленную кубинскую военную делегацию для переговоров об увеличении советской помощи29. Он и Рауль Кастро подготовили список советского вооружения, необходимого для обороны Кубы. Главными в этом списке были восемь дивизионов ракет земля-воздух, всего 388 ракет30. Советская программа противовоздушной обороны пережила серию технических неудач до разработки ракеты СА-2 или В-750 "Двина". С того времени, как в 1957 году ее поставили на вооружение, СА-2 стала "становым хребтом" советской системы ПВО31. Эта стратегия доказала свою правильность, когда залпами ракет В-750 был сбит У-2 Гарри Пауэрса. Таким образом, система СА-2 получила признание во всем мире. Кастро стал одним из многих, кто хотел бы приобрести эту систему.

Кремль не мешкая принял просьбу Кастро начать переговоры и приветствовал кубинцев, прибывших в Москву в середине сентября32. Два советских министра, которым было поручено вести переговоры с кубинцами, - министр обороны и министр внешних экономических связей, - были готовы пойти навстречу проблемам Кастро в военной области. В частности, хотя на СА-2 существовал большой спрос, советские генералы считали, что они смогут найти то значительное количество ракет, которое хотел получить Кастро33. Два министра должны были провести переговоры и представить Президиуму ЦК свои рекомендации. Госплан, гигантский бюрократический спрут, который осуществлял разработку и выполнение гигантских пятилетних экономических планов СССР, должен был завершить процесс подготовки соглашения на условиях оплаты или кредитования и лишь после этого Президиум ЦК рассмотрел бы новые военные поставки кубинцам.

Те, кто вели переговоры, совместно с Госпланом разработали соглашение, которое сводило к минимуму затраты кубинцев на их большой заказ. Список, подготовленный Кастро, был сокращен на 25%, и теперь стоимость заказа составляла 148 миллионов долларов вместо 193 миллионов. Советская сторона на переговорах предложила Хрущеву, чтобы 40% стоимости шло в счет безвозмездной помощи кубинцам, а остальная сумма выплачивалась бы кубинцами путем погашения займа на 10 лет с процентами или по бартеру34.

Интересно, что Хрущев не сразу выполнил просьбу Кастро. Как и положено, соглашение о военной помощи было направлено сначала на одобрение Совета министров, то есть советского правительства35. Но затем оно не поступило в Президиум ЦК. Возможно, внимание Хрущева было отвлечено событиями в Берлине, где, несмотря на сооруженную в августе стену, напряженность продолжала возрастать.

Из Гаваны Алексеев пытался оказать мягкое давление на Хрущева в пользу Кастро. Когда в Москве велись переговоры, он направил дополнительные доказательства того, что американцы планируют новое вторжение. Эта информация впервые поступила из Малой Гаваны, во Флориде. Он сообщал, что кубинцы получили от доверенных лиц из Организации 26 июля в Майями информацию о том, что по неподтвержденным сведениям на Кубу готовится новая интервенция, которая должна произойти между сентябрем и декабрем этого года. Для сотрудников КГБ, которые принимали его информацию и решали, направлять ли ее наверх, Алексеев написал, что многие сообщения достаточно очевидно подтверждали эту информацию36. Сообщение Алексеева пришло через несколько дней после того, как Совет министров дал добро на оказание военной помощи Кубе, но оно не заставило Хрущева рассмотреть этот вопрос на Президиуме ЦК. Вместо этого просьба Кубы мариновалась в течение нескольких месяцев37.

Пока кубинцы ждали ответа из Кремля, они начали широкомасштабную программу поддержки революционного движения в Латинской Америке. После прихода к власти Фидель Кастро оказывал финансовую и идейную поддержку латиноамериканским левым и коммунистическим группам, которые стремились повторить модель его революции. В лихорадочные недели после того, как произошел перелом в отношении кубинского руководства к СССР, связанный со взрывом судна "Ля Кубр", Кастро призывал "сделать Кубу тем примером, который превратит Кордильеры в Андах в Сьерра-Маэстра американского континента"38. Кубинская помощь возрастала, и к середине 1961 года кубинское правительство образовало официальную структуру для создания когорты революционеров в каждой из стран Латинской Америки. Действительно, в начале марта 1961 года руководители НСП жаловались в Москву, что Че Гевара расточительно расходует средства на зарубежные бандитские группы, многие из которых, как, например, "Крестьянская лига Хулиао" в Бразилии или последователи Хуана Перона в Аргентине, не были марксистами39.

По мнению Кастро, программа подготовки партизан имела как оборонительное, так и наступательное значение. "Соединенные Штаты не посмеют нас тронуть, - объяснял Кастро, - если вся Латинская Америка будет охвачена пламенем"40. Однако он не связывал эти дорогостоящие обязательства лишь с борьбой против Кеннеди. Он искренне верил в "революционный долг" [Кубы] по отношению ко всему полушарию. Подобно Великому освободителю Симону Боливару, который сражался за независимость Венесуэлы в начале XIX века, Кастро был полон решимости вдохновлять и обеспечивать свержение старого порядка во всем регионе.

Программа подготовки повстанцев, в рамках которой в Гавану в начале 1962 года прибыло несколько сотен специально отобранных лиц, обозначила возможность трений между службой национальной безопасности Кубы которая только становилась на ноги, и советскими советниками. Несмотря на призыв Хрущева в январе 1961 года к действиям и предложение Шелепина начать смуту летом этого года, у Москвы было двойственное мнение о выгодах, которые могло бы дать наступление Кастро в регионе. Большая часть коммунистических партий в регионе была против вооруженного восстания как стратегического направления, отдавая предпочтение стачкам и другим формам политических действий и даже (как это было у чилийских коммунистов) - выборам. В результате кубинское Министерство внутренних дел, которое ведало тренировочными лагерями, не привлекало советников по разведке из Советского Союза. Офицеры КГБ по крохам собирали информацию, но не обращались к Москве по вопросам планирования и финансирования тренировочных лагерей41.

Осенью появились новые свидетельства будущих неприятностей для советского блока на Кубе. Когда просьба Кастро о военной помощи застряла в Москве, кубинцы стали жаловаться на действия в своей стране разведслужб и из стран Восточной Европы42. На КГБ они не оказывали давления, но когда служба военной разведки Советской Армии (ГРУ) направила в октябре 1961 года на Кубу группу, чтобы создать здесь свою резидентуру, кубинцы заартачились, полагая, что советские военные слишком активно вербуют агентов. Алексеев, который возглавлял небольшую резидентуру КГБ и полагался в основном на контакты с ведущими кубинскими руководителями, не преминул использовать недовольство кубинцев, чтобы подорвать возможности получения информации своими потенциальными конкурентами43.

"Я не против ГРУ, - смиренно сообщал Алексеев в Москву после жалобы сотрудников ГРУ своему начальству на препятствия, чинимые с его стороны, - но Фидель Кастро решил, что проблемы безопасности должны проходить по каналам КГБ, а не ГРУ". Далее Алексеев утверждал, что "вопрос о создании резидентуры ГРУ на Кубе не был достаточно проработан". "Кубинская военная разведка, - заключал он, - еще не готова для подобного развития событий"44. Но, к неудовольствию Алексеева и даже Рауля Кастро, кубинский генеральный штаб проявил заинтересованность в том, чтобы в Гаване находились офицеры ГРУ. Генерал Серхио дель Балле во время своего визита в Москву для обсуждения вопросов военной помощи предложил советской военной разведке установить контакт с военной разведкой Кубы Г-2 45. Соперничество и бюрократические склоки на Кубе как в зеркале отражали таковые же в Советском Союзе.


Специальная операция

Во время пребывания Ричарда Гудвина, представителя президента Кеннеди на конференции Межамериканского экономического и социального совета, которая проходила в августе в Уругвае, бразильские и аргентинские дипломаты донимали его. Они хотели, чтобы Гудвин встретился с Че Геварой, который присутствовал на конференции в качестве наблюдателя от Кубы. Гудвин сопротивлялся, но когда 16 августа аргентинцы загнали его в угол на приеме по случаю дня рождения одного из бразильских делегатов, он сдался. Ожидали, что Че появится на приеме, и он просил о встрече с Гудвином46.

Одетый в зеленую униформу, со своей знаменитой сильно отросшей бородой, Че прибыл в два часа ночи. "Если отвлечься от его бороды, - отметил Гудвин, - черты его лица мягкие, почти женственные, держался он напряженно". Че, Гудвин и два латиноамериканских дипломата направились в отдельную комнату, чтобы поговорить. Гудвин чувствовал, что прежние инициативы относительно этой встречи исходили от Че. Через некоторое время Че несколько расслабился и говорил "спокойно, в откровенной манере, стараясь быть беспристрастным и объективным". Очевидно, он обдумал свои аргументы заранее.

Че призвал к примирению с Соединенными Штатами. "Кубинцы серьезно намерены строить социалистическое государство, - объяснял он, - и эта фаза революции "необратима"". Кастро скоро станет генеральным секретарем расширенной кубинской коммунистической партии. Че критиковал Соединенные Штаты за беспочвенные надежды, что этот процесс можно остановить. Он отрицал предположение, что Кастро - умеренный политик, окруженный фанатиками, которого можно убедить поддержать позицию Запада. Он оспаривал, что революцию можно победить изнутри. "Такого рода акции находят все меньше поддержки, и она никогда не возрастет".

В своей речи, произнесенной на конференции 16 августа, Че рассказал историю провалившегося покушения на жизнь Фиделя Кастро 26 июля. Кубинцы хотели, чтобы мир знал, к каким радикальным мерам прибегают Соединенные Штаты в борьбе против них. Однако в разговоре с Гудвином Че не стремился набирать пропагандистские очки. Вместо того, чтобы поднять вопрос о случае с "Канделой", Че изложил некоторые соображения насчет основ для сохранения "временного модуса-вивенди" с Соединенными Штатами. Он вовсе не рассчитывал, что можно достичь "взаимопонимания" с правительством США, но степень враждебности, существующая между двумя странами, может быть снижена, а торговые отношения возобновлены. Он считал, что у Кубы имеется пять возможностей для улучшения отношений с США. Во-первых, кубинское правительство могло бы предложить развивать торговлю в качестве компенсации за экспроприированную американскую собственность. Во-вторых, оно могло бы рассмотреть возможность не подписывать никаких официальных документов о политическом союзе со странами советского блока, хотя симпатии кубинцев все равно были бы на их стороне. В-третьих, Кастро мог бы провести свободные выборы, но лишь после создания однопартийной системы, подобной тем, что существовали в странах Восточной Европы. Посмеиваясь над абсурдностью этой идеи, Че сказал, что четвертой уступкой кубинцев могло бы быть их обязательство не нападать на военно-морскую базу США в Гуантанамо. Наконец, он мельком упомянул о возможности обсуждения в дальнейшем вопроса о кубинской активности в Латинской Америке.

После того как Че изложил эти идеи, он пообещал, что о содержании этой беседы будет известно только Фиделю Кастро. Прежде, чем попрощаться с Гудвином, он также обещал не афишировать встречу в Вашингтоне, Че также не упустил случая поблагодарить американцев за Залив Свиней. "Это была "большая политическая победа", которая позволила сторонникам Кастро консолидироваться", - сказал он.

Разговор Гудвина с Че оживил в Белом доме интерес к Кубе. Президент Кеннеди, получивший донесение о нем вскоре после возвращения Гудвина, склонялся к заключению, сделанному его специальным помощником, что подход Че свидетельствует о растущей озабоченности кубинцев ухудшением политического положения и об их недовольстве Москвой. В начале сентября Кеннеди запросил оценочный прогноз ЦРУ о состоянии кубинской экономики. Президент также молчаливо одобрил стремление Гудвина побудить ЦРУ воспользоваться теми преимуществами, которые предлагали инициативы, выдвинутые Че. В сентябре на встрече офицеров среднего звена специальной группы по Кубе Гудвин предложил, чтобы ЦРУ разработало новые способы ведения экономической войны против Кубы47. Гудвин полагал, что если такой убежденный коммунист как Че счел необходимым пойти на контакт с США, возможно, что экономическое давление приведет к расколу кастровского руководства. "Если на Кубе существуют различные точки зрения, - оптимистически утверждал Гудвин, - вероятно, существуют другие кубинские лидеры, еще более склонные пойти на компромисс"48.

В течение сентября и октября 1961 года, пока различные разведслужбы обсуждали новые тайные программы по ухудшению положения в кубинской экономике президент Кеннеди рассматривал варианты устранения Фиделя Кастро. Он выступал за "план отказа от надежды на случай, который так или иначе устранит Кастро с кубинской сцены". Президент определенно рассматривал убийство как выход, что подтверждалось необычной предосторожностью Белого дома относительно информации о "личной заинтересованности" Кеннеди в результате воздействия убийства на политическое положение на Кубе. Ни госдепартамент, ни эксперты по Кубе в ЦРУ не должны были ничего знать об этом49.

Есть и другое свидетельство, подтверждающее, что убийство Фиделя Кастро обдумывалось президентом Кеннеди осенью 1961 года. "Что бы вы подумали, если бы я отдал приказ убить Кастро?" - спросил Кеннеди опешившего репортера газеты "Нью-Йорк тайме" во время беседы с ним "не для записи". Тэд Шульц, выходец из Польши, владевший испанским языком, не был новичком в вопросе американо-кубинских отношений. Он писал корреспонденции с Кубы для "Тайме" во время и после интервенции в Заливе Свиней. "Я с вами полностью согласен", - сказал президент, когда Шульц отверг эту идею как саморазрушительную и морально неприемлемую. Шульц, который сделал заметки сразу же после этой встречи, записал, что Кеннеди, который признал свои собственные моральные сомнения относительно отдачи приказа на убийство, жаловался, что испытывает "сильнейшее давление". Кеннеди не назвал источник этого давления, но Шульц думал, что речь шла о ЦРУ50.

По крайней мере, Роберт Кеннеди не хотел полагаться на ЦРУ в разрешении проблемы, которую представлял для Америки Кастро. Он все еще сердился на ЦРУ за фиаско в Заливе Свиней. Он обвинил Ричарда Биссела в том, что тот пользовался картами 1895 года, убеждая президента в пригодности болотистой местности вокруг Залива Свиней для ведения партизанских действий51.

В октябре он объединился с Ричардом Гудвином, чтобы заинтересовать президента в проведении "специальной операции" против Кубы. Генеральный прокурор был полон энтузиазма относительно разжигания мятежа на Кубе. Не веря в ЦРУ, которое, по его мнению, недооценивало шансы свержения Кастро изнутри, Роберт Кеннеди стремился уменьшить контроль этой структуры над тайными операциями на Кубе. Он предложил лично возглавить межведомственный кубинский проект, который привлек бы экспертов, не принадлежащих к ЦРУ. В начале ноября он и Гудвин представили президенту свои соображения52.

Роберт Кеннеди убеждал своего брата обратиться за помощью к легендарному партизанскому командиру бригадному генералу Эдварду Лэнсдейлу, завоевавшему славу своей поддержкой президента Филиппин Рамона Магсайсой. Он возглавил успешное наступление властей в 50-е годы против коммунистического повстанческого движения Хукбалахап в этой стране. Между Магсайсаем и Лэнсдейлом сложились особые отношения, которые привели к великолепным результатам. В последующие годы Лэнсдейл не смог превзойти этот успех. Его попытки в 1961 году стать чем-то вроде вице-короля при южновьетнамском президенте Нго Дин Дьеме вызвали в Сайгоне лишь возмущение. Несмотря на то, что его репутация слегка поблекла, Лэнсдейл слыл мастером успеха и автором жестких решений для трудных проблем. В годы президента Кеннеди в ходу были такие определения мужественного характера, как "жесткий", "отважный", "сокрушительный", "твердый". В той степени, в какой Джон и Роберт Кеннеди могли судить по заверениям этого мужа из мужей, Лэнсдейл и решения, которые он предлагал, представлялись чрезвычайно подходящими.

К концу ноября генеральный прокурор, Гудвин и Лэнсдейл в общем набросали программу действий против Кастро. В процессе работы над этим планом они обсуждали проблему Кубы с президентом и министром обороны Робертом Макнамарой53. Президент разделял мнение своего брата, что, если США хотят устранить Кастро, они должны действовать быстро. Сообщения о программе поквартальной слежки и другие свидетельства усиления Министерства внутренних дел Кубы породили пессимизм в Вашингтоне и особенно в ЦРУ относительно возможностей сколько-нибудь серьезного сопротивления на Кубе. Но оба Кеннеди придерживались другого мнения. Требовались только решимость и энергичные меры. "Мы в состоянии предпринять активные меры,- сказал Лэнсдейл в духе этой новой инициативы Кеннеди, - в том случае, если мы обеспечим надлежащее руководство"54.

Игнорируя сомнения ЦРУ в возможности народного восстания на Кубе, президент 30 ноября благословил Лэнсдейла возглавить операцию против Кубы55. Неделей раньше Кеннеди рассматривал возможность доверить осуществление всей операции Министерству юстиции, причем Лэнсдейл должен был бы стать заместителем Роберта. Президент продолжал обдумывать аргументы в пользу создания своей особой антикубинской группы в день Благодарения, который он провел в семейном поместье на Кейп Код. Ричард Биссел, который был почти на выходе из ЦРУ, вспоминает, что он дважды или трижды в этот уик-энд звонил в Хаянис Порт, стараясь "убедить (президента Кеннеди), что ЦРУ делает все возможное, дабы удовлетворить просьбу Лэнсдейла. Лэнсдейл требовал технической помощи"56. Когда Кеннеди вернулся в Овальный кабинет, он подписал меморандум, санкционировавший новые тайные операции с целью "помочь кубинскому народу изнутри свергнуть коммунистический режим и создать новое правительство, с которым США могли бы жить в мире"57. Взвесив потенциальный политический риск, который мог бы возникнуть, из-за ассоциаций между именем Лэнсдейла и его брата, Кеннеди прикомандировал Лэнсдейла к Министерству обороны и дал ему статус руководителя всех отделов, отвечающих за проведение тайных операций против Кубы.

То, что Белый дом взял на себя контроль над антикубинской операцией, обескуражило ЦРУ. "Лэнсдейл был сумасбродом", - вспоминает Сэмуэл Хелперн, который познакомился с Лэнсдейлом в Азии. Хелперна приняли в сектор Кубы в Управлении планирования, возглавлявшемся Ричардом Бисселом, в октябре 1961 года, когда Белый дом стал требовать возобновления операций против Кубы. Среди оперативных сотрудников ЦРУ знаменитый Лэнсдейл имел репутацию фантазера, дилетанта-везунчика, невероятные планы которого никогда не проверялись на обоснованность58. И вот человеку такого рода удалось завоевать доверие президентов и королей. Это само по себе говорит о том, что собой представлял мир тайных операций. Многие его неудачи замяли, а его единственный успех стал для братьев Кеннеди моделью, применимой к другим странам третьего мира. Долго ожидавшиеся перемещения в верхушке ЦРУ произошли в то время, когда спешно разрабатывалась новая политика в отношении Кубы. Вначале Джон Кеннеди рассматривал возможность поставить своего брата на место Аллена Даллеса, чье смещение было очевидно после поражения в Заливе Свиней. Но Роберт не согласился с этой идеей. "Я полагал, что плохо, если бы я возглавил ЦРУ, так как я принадлежал к Демократической партии и был его братом". Вместо него президент Кеннеди выбрал Джона Маккоуна, которого, вероятно, предложил сенатор Генри "Скуп" Джексон, грозный ястреб из Вашингтона и член Демократической партии59. Маккоун всю жизнь был республиканцем и служил председателем Комиссии по ядерной энергии при президенте Эйзенхауэре.

Позднее Роберт Кеннеди разочаровался в Маккоуне. "(Я) думаю, что он очень любил президента, - говорил Кеннеди Артуру Шлезинджеру. - Но больше всех он любил другого человека, а именно Джона Маккоуна"60. Ничто не могло оттолкнуть Роберта Кеннеди больше, чем очевидная нелояльность президенту. Однако эти трудные дни были тогда еще в будущем. Первые месяцы Маккоун и Роберт Кеннеди успешно строили свои личные взаимоотношения вне службы. Маккоун регулярно посещал дом Кеннеди "Хикори хил". Личная трагедия в начале пребывания Маккоуна на посту директора ЦРу сблизила его с женой Роберта, Этель. "Он был очень привязан к Этель потому, что когда умерла его жена, Этель приехала к нему домой, чтобы разделить его горе", - вспоминал Роберт61.

Несмотря на отказ возглавить ЦРУ, Роберт Кеннеди продолжал контролировать деятельность американской разведки от имени своего брата. Он полагал, что помимо таких проблем, вызывавших озабоченность, как Берлин, Конго, Лаос, - Куба представляла собой ту арену, где Кеннеди могут испытать решимость и рвение ЦРУ. В июне, до того, как Маккоун вступил в должность, Бобби жаловался: "Проблема Кубы выскальзывает из рук"62. Вскоре Куба станет костью раздора между братьями Кеннеди, с одной стороны, особенно Робертом, и новым директором ЦРУ - с другой. Именно в эти дни, по мнению братьев, Маккоун показал, что он не полностью лоялен президенту.


Разочарование в Гаване

Вдали от Вашингтона в конце 1961 года кубинцы были озабочены таинственными свойствами бюрократии другой сверхдержавы. Несмотря на заключенный 20 сентября договор о военной помощи, в декабре 1961 года новые поставки советского оружия так и не прибыли на Кубу. Устав от дипломатического "ту-степа" советского Министерства обороны и Министерства внешней торговли, Фидель Кастро обратился за помощью к Алексееву. 17 декабря Кастро и президент Кубы Дортикос высказали ему свою озабоченность "ожидаемой американской агрессией против Кубы". Он и Дортикос отметили безразличие Москвы к безопасности Кубы. "Где обещанные СA-2 и танки?" - недоумевали кубинцы.

Алексеев сочувствовал нетерпению кубинцев. Косвенным образом он всегда стремился подтолкнуть свое начальство, предупреждая Москву, что кубинцы весьма разочарованы. Он подчеркивал, что Кастро и Дортикос сказали, что не имеют намерения обращаться к Москве "по официальным каналам", из опасения, что "результат такого обращения может привести к ошибке"63.

Алексеев ничего не знал об августовском контакте Че Гевары с Ричардом Гудвином. Хотя Кремль поощрял кубинцев к нормализации отношений с Вашингтоном, нет доказательств того, что Алексеев работал в этом направлении. В декабре 1961 года ему было ясно, что кубинцы разочарованы, поскольку единственный покровитель, которого они хотели иметь, Москва, не предоставляла им в достаточном количестве того, что им было необходимо.

Братья Кастро верно чувствовали, что администрация Кеннеди не оставит их в покое. Однако ни советская, ни кубинская разведки не обнаружили ни маниакального стремления Вашингтона к заговору, ни сомнений некоторых вашингтонских экспертов по Кубе в возможности устранения Кастро. Тем не менее, не имея убедительных доказательств обратного, кубинские революционеры были уверены, что президент США располагает хорошо отлаженным и действенным аппаратом секретной службы.


Мангуста

"Лэнсдейл хотел, чтобы операция имела кодовое название", - вспоминает Хэлперн о том, как появилось слово "Мангуста". ЦРУ обозначало все страны мира двумя буквами. Кодовое название любой операции, проводившейся в этой стране, должно было начинаться с этого диграфа. Хэлперн позвонил Шарлотте Гилберт, которая отвечала в ЦРУ за кодовые названия. "Шарлотта, нам нужен шифр, и я хочу, чтобы он был связан со страной, находящейся как можно дальше от Кубы, в другой части земного шара, - сказал Хэлперн. - Я хочу обмануть всех на 30 секунд. Не более".

Гилберт предложила Таиланд, страну более близкую по духу специалисту по Азии Хэлперну, чем Куба. В списке ЦРУ Таиланд обозначался буквами "МО". Хэлперн должен был выбрать кодовое название: "Она предложила мне с полдюжины названий, начинающихся с "МО", и я выбрал "Мангусту"" (по-английски "мангуста" пишется через "о". - Прим. авторов.). Позднее Хэлперна спрашивали, не повлияла ли на его выбор мангуста Рикки-Тикки Тави, персонаж одного из любимых рассказов Редъярда Киплинга, весьма популярного среди шпионов писателя. Не был ли Кастро змеей, прячущейся в траве, смертоносной коброй, чей яд - революция - мог бы поразить тех, кто попадет в его челюсти? Однако Хэлперн никогда не читал о Рикки-Тикки Тави. Почему он выбрал это название? "Просто так", - говорит сегодня Хэлперн с усмешкой64.

Первые недели операции "Мангуста" были особенно трудными. Лэнсдейл ожидал, что ЦРУ подготовит ряд документов для обсуждения ведущими политическими деятелями. Со времени операции в Заливе Свиней в состав межведомственного комитета при президенте, который рассматривал планы тайных операций и назывался без особых затей Особой группой, вошло два новых члена. Теперь он назывался Особая группа (расширенная), чтобы подчеркнуть участие Генерального прокурора Роберта Кеннеди и министра финансов Дугласа Диллона. Именно этому комитету предстояло осуществлять контроль над деятельностью Лэнсдейла и планами ЦРУ. Хэлперн говорит, что ЦРУ никогда не употребляло названия "Мангуста" при обсуждении кубинского проекта, но оно было хорошо известно среди членов Особой группы.

Хэлперн и Госн Зогби, который создал подразделение, названное "Отряд особого назначения дабл ю*" - (Кубинский отдел Управления планирования операций ЦРУ в Западном полушарии), все более ощущали беспокойство по мере их ознакомления "с ресурсами, которыми располагало ЦРУ на Кубе*1. Со своей тревогой они обратились к Бисселу. "Дик, - сказал Хэлперн Бисседу, - я уже несколько дней на этом посту и знаю, что у нас ничего нет на острове"65. Хэлперн преувеличивал, но совсем немного: из 28 агентов ЦРУ на Кубе лишь 12 поддерживали контакт с центром, но и эти контакты были нерегулярными66. К тому же Хэлперн ничего не знал о совместном советско-кубинском плане "Кандела", поэтому если один из дюжины активных агентов был "Тони", тогда даже то немногое, что получало ЦРУ, в действительности было дезинформацией. "После событий в Заливе Свиней они (кубинцы) почистили свой дом, - обнаружил Хэлперн. - И они сделали свою работу отлично"67. Чтобы разрушить режим Кастро изнутри, ЦРУ потребовалось бы вновь выстроить свою разведывательную сеть на Кубе сверху донизу.

Тем временем Лэнсдейл внушал братьям Кеннеди и Особой группе (расширенной), что некие события могут произойти на Кубе до ноября 1962 года. ЦРУ, которое не верило в то, что эта дата реально опирается на возможности, которыми располагала разведка на конец 1961 года, старалось довести до сведения братьев Кеннеди, что Лэнсдейл преувеличивает возможности проведения тайной операции68. Хэлперн, который составлял проекты многих документов, направлявшихся в Особую группу, предполагает, что политически проницательный Лэнсдейл нейтрализовал эти предупреждения, говоря Кеннеди то, что тот хотел услышать. Зная, как важны Для братьев Кеннеди предстоящие выборы в конгресс и как полезен в этой связи Кастро в виде политического пугала, Лэнсдейл ожидал позитивного отношения к программе, основной целью которой было устранение Кастро непосредственно перед вторым вторником ноября (то есть днем выборов в конгресс). Лэнсдейл, как со сдержанным уважением вспоминает Хэлперн, "знал, на кого он работает"69.

В Белом доме хотели быть уверены, что команда, работавшая по плану операции "Мангуста", получит все деньги, которые ей необходимы для проведения операции. В январе 1962 года Роберт Кеннеди заявил представителям ЦРУ и Пентагона: "Мы находимся в состоянии войны с Кубой"70. Второй провал на Кубе был недопустим.

Примечания
1. Андрей Сахаров, "Воспоминания", пер. Ричарда Лаури, Нью-Йорк, 1990, с. 205-217.

2. Там же, с. 286-288.

3. Edwin O. Guthman and Jeffrey Shulman, eds., "Robert Kennedy: In His Own Words", Toronto, 1988, p. 278.

4. Шелепин в ЦК, 5 мая 1961 г., дело 84558, с. 278-279, Архив Службы внешней разведки.

5. Там же. Кубинское правительство опубликовало информацию об Альфредо Изагуирре де ла Рива, якобы являвшегося агентом разведки США и тесно связанного с "Изагуирре Орендо". См. также: Fabian Escalante, "The Secret War: CIA Covert Operations agamst Cuba, 1959-1962", New York, 1995, p. 89-92.

6. Шелепин в ЦК, 4 мая 1661 г., дело 84558, с. 278-279, Архив Службы внешней разведки.

7. Протокол заседания Президиума ЦК, 24 июня 1961 г., фонд 3, опись 65, дело 902, с. 77-78, Архив президента РФ. Дмитрий Волкогонов также упоминает об этой информации разведки и пишет о реакции Хрущева в своей книге "Семь вождей", Москва, 1995, с. 425.

8. "В настоящее время соответствующие советские органы располагают фотокопиями секретного меморандума № 1856 от 19 июня президенту Гватемалы Идигорасу и секретного письма генерального секретаря антикастровских сил Густаво, датированного 17 июня и направленного лидеру антикастровской группировки в Гватемале Хулио Прадо Гарсиа Саласу".

9. Ответственным за операцию со стороны кубинской оппозиции был назван Тони Варона, представлявший кубинское правительство в изгнании в Нью-Йорке.

10. Протокол заседания Президиума ЦК, 24 июня 1961 г., фонд 3, опись 65, дело 902, с. 73-75, Архив президента РФ.

11. Там же.

12. Там же.

13. Алексеев Москве, 28 июня 1961 г., дело 88631, с. 262, Архив Службы внешней разведки.

14. Кубинские официальные данные о деле "Канделы", которое в Гаване называли "Patty-Candela", подтверждаются документами, хранящимися в архиве Кубинской государственной службы безопасности; упоминание о них можно найти в книге Escalante "Secret War", с. 92-97.

15 Алексеев Москве, 22 июля 1961 г., дело 88631, с. 307, Архив Службы внешней разведки.

16 Алексеев Москве, 19 июля 1961 г., дело 88631, с. 304, Архив Службы внешней разведки. В этом донесении Алексеев сообщает о проделанной им работе в ответ на новую информацию Шелепина о "Канделе".

17. Там же.

18. См примечание 15.

19. Алексеев Москве, 29 июля 1961 г., дело 88631, с. 311, Архив Службы внешней разведки.

20. Стенограмма конференции первых секретарей ЦК коммунистических и рабочих партий социалистических стран, посвященной обмену мнениями по вопросу подготовки и выработки Германского мирного договора и проходившей 3-5 августа 1961 г., ЦХСД, цитируется в книге Владислава Зубока и Константина Плешакова "Inside the Kremlin's Cold War: From Stalin to Khrushchev", Cambridge, Mass., 1996, p 252.

21 Hope M. Harnson, "Ulbncht and the Concrete "Rose"", Working Paper, JM" 5, CWIHP, Washington, D.C., May, 1993, p. 47. Профессор Харрисон цитирует по книге Юлия Квицинского "Vor dem Sturm: Ermnerungen eines Diplomaten", Berlin, 1993, p. 179.

22. Richard Reeves "President Kennedy", New York, 1993, p. 196.

23. Джон Ф. Кеннеди, телевизионное обращение по поводу берлинского кризиса, Вашингтон, 25 июля 1961 г., цитируется по книге: "Let the Word Go Forth", составитель Theodore С. Sorensen, New York, 1991.

24. Шелепин Н.С Хрущеву, 29 июля 1961 г., в изложении (особое досье Секретариата ЦК) 1 августа 1961 г., фонд 4, опись 13, дело 81, с. 130, ЦХСД, цитируется в книге Зубока и Плешакова "Внутри кремлевской "холодной войны"", с. 253-255.

25 Там же.

26. Зубок и Плешаков, "Внутри кремлевской "холодной войны"", с, 256; см. также: Harnson, "Ulbncht and the Concrete "Rose"".

27. Цитируется в книге: Michael R. Beschloss, "The Crisis Years", New York,1991, p. 329-330.

28. Виктор Адамский и Юрий Смирнов, "Самая большая бомба Москвы: испытание 50-мегатонной бомбы в октябре 1961 г.", CWIHPB, № 4,1994: 3,19, цитировалось в книге Зубока и Плешакова "Внутри кремлевской "холодной войны"", с. 257-258.

29. Фидель Кастро Н.С.Хрущеву, 4 сентября 1961 г., фонд 3, опись 65, дело 872, с. 146-151, Архив президента РФ. В качестве главы делегации Кастро назвал Серхио дель Балле, начальника Генерального штаба кубинской армии. Дель Балле сопровождал Флавио Браво.

30. Матвей Захаров (Министерство обороны) и Иван Архипов (Министерство внешних экономических связей) ЦК КПСС, 20 сентября 1961 г., фонд 3, опись 65, дело 872, с. 136-138, Архив президента РФ. Кроме ракет СА-2 Кастро хотел получить дополнительно 282 зенитных орудия калибром от 37 до 100 миллиметров, а также 412 танков и 100 бронетранспортеров. В общей сложности стоимость заказа по оценке советской стороны составляла 174 миллиона рублей или почти 193 миллиона долларов.

31. Steven J. Zaioga "Soviet Air Defence Missiles", London, 1989, p. 36-53. Бежавшие в США русские сообщали, что во время испытаний ракет СА-2 и В-750 было сбито 80 процентов воздушных целей. Возможно эти цифры были несколько преувеличены, но советское правительство быстро проявило заинтересованность в новой системе ракет и в 1958 году выделило на эту программу около 30 миллиардов рублей

32. Поскольку кубинская делегация состояла из военных, ее принимало Министерство обороны СССР, но ввиду того, что речь шла о советском экспорте, к переговорам было привлечено Министерство внешних экономических связей. Обычно межправительственные переговоры в Москве велись медленно, и их процесс проходил в три стадии. На первой стадии необходимо было получить "зеленый свет" от руководства ЦК - Президиума прежде, чем могло быть принято любое предложение иностранной стороны в ходе переговоров. Получение "зеленого света" было обязательным, но бессмысленным. Президиум не подтверждал полномочий своим представителям, если в дело не вмешивался сам Хрущев. Действия Президиума сводились к тому, чтобы назначать участников любых переговоров.

33. Впервые размещение советских ракет за пределами СССР было осуществлено в Восточной Германии в 1959 году. После инцидента с самолетом У-2 просьбы о размещении советских ракет последовали от других союзников СССР. К 1961 году Советский Союз нес большие затраты по размещению нескольких дивизионов ракет СА-2 на территории стран-членов Варшавского договора, в частности Польши и Чехословакии. Желание получить советские ракеты, которые превосходили те, что могли предложить США, проявляли не только страны Восточного блока. Президент Египта Насер хотел, чтобы его страна оказалась первой из государств вне Восточного блока, обладавшей ракетами СА-2.

34. Там же.

35. См. резолюцию 18 заседания Президиума 8 февраля 1962 г., фонд 3, опись 65, дело 872, с. 158-159, Архив президента РФ.

36. Алексеев Москве, 20 сентября 1961 г., дело 88631, т. 3, с. 457, Архив Службы внешней разведки.

37. Москва продолжала получать тревожные доклады Алексеева. В ноябре он телеграфировал о полученном кубинцами свидетельстве, что "США готовятся напасть на Кубу в конце ноября - начале декабря", а по некоторым сведениям вторжение могло произойти в январе 1962 года Новую угрозу представляло то, что США взяли на себя руководство операцией, в которой участвовало 50 тысяч человек. Стало известно, что кубинские эмигранты боялись начинать второе вооруженное нападение на Кубу без открытой помощи США. "План физической ликвидации Фиделя Кастро остается в силе", - писал в заключение Алексеев. Алексеев Москве, 11 ноября 1961 г., дело 86447, т. 4, с. 96, Архив Службы внешней разведки.

38. И ЦРУ и КГБ обращали внимание на это высказывание в своих аналитических докладах о поддержке, которую оказывала Куба революционным движениям в Латинской Америке. CIA "Cuban Training of Latin American Subversives", March 27, 1963, LBJ Library, CMC/NSA; Н.Захаров в ЦК, "Об отношении кубинского руководства к национально-освободительному движению в Латинской Америке", 18 апреля 1963 г., дело 88497, т. 1, Архив Службы внешней разведки.

39 Протокол встречи Козлова, Суслова и Флавио Браво, 3 марта 1961 г., фонд 3, опись 65, дело 871, Архив президента РФ.

40. Захаров в ЦК, см. примечание 38.

41. Там же.

42 Алексеев Москве, 4 ноября 1961 г., дело 88631, т. 4, с. 47, Архив Службы внешней разведки. Рамиро Вальдес, возглавлявший Министерство внутренних дел, жаловался Алексееву, что ГРУ пыталось получить информацию в кубинском МИД. Не на такое взаимодействие рассчитывали кубинцы. Алексеев Москве, 8 декабря 1961 г., дело 88631, т. 4, с. 71, Архив Службы внешней разведки. Алексеев также предупреждал Москву, что кубинцы теряли терпение по отношению к чехам. В данном случае амбициозный разведчик вновь пытался расширить свое поле деятельности. Алексеев говорил, что усилия чешской разведки завербовать высокопоставленных кубинцев становились слишком заметными. "Чешские представители должны быть очень осторожными при вербовке агентов на Кубе, - говорил он. - Чехи многое делают для кубинцев; в ответ кубинцы стараются что-то делать для них". По мнению Алексеева, Праге следовало быть предусмотрительнее и не действовать нахрапом.

43. Алексеев Москве, 20 декабря 1961 г., дело 86447, т. 4, с. 87, Архив Службы внешней разведки.

44. Алексеев Москве, 14 октября 1961 г., дело 88631, т. 4, с. 25, Архив Службы внешней разведки. В телеграмме, посланной 17 октября 1961 г., Алексеев пошел на попятную. Там же, с. 27.

45 Алексеев Москве, 21 декабря 1961 г., дело 86447, т. 4, с. 87, Архив Службы внешней разведки.

46. Richard Goodwm, "Conversation with Commandante Ernesto Guevara of Cuba", Aug 22,1961, POP, CO: Cuba, Security 1961, Box 115,JFKL.

47. Memo, Sept. 1,1961, and note on telephone conversation, Sept. 7,1961, Cuban collection at State/FOIA. Эти документы опубликованы в 1997 г., в FRUS, 1961-1963, vol. 10, Cuba. В телефонном разговоре с Джорджем Боллом 7 сентября Гудвин сообщил, что президент Кеннеди согласился с решениями, достигнутыми на встрече Оперативной антикубинской группы 1 сентября.

48. Goodwm, cover letter, Aug. 22,1961, POP, CO: Cuba, Security 1961, Box 115,JFKL.

49. Thomas Parrott, Oct. 5, 1961, State/FOIA. Этот документ взят из NSF, CO: Cuba, General, June 1961-Dec. 1961, JFKL.

50. "Alleged Assassination Plots Involving Foreign Leaders", Select Committee to Study Governmental Operations, U.S.Senate, 94th Cong., Nov. 20,1975, p. 138-139.

51. John McCone, meeting with RFK, Nov. 29, 1961, State/FOIA.

52. Goodwin to JFK, Nov. 1,1961, State/FOIA (source: POF, CO: Cuba Security, 1961, JFKL).

53. Ричард Хелмс, памятная записка директору ЦРУ, 19 января 1962 г. На встрече с Холмсом и Маккоуном Роберт Кеннеди рассказал историю возникновения проекта "Мангуста", State/POIA.

54. Лэнсдейл Роберту Кеннеди, 30 ноября 1961 г., State/FOIA. Лэнсдейл пишет о "вашем особом проекте", описывая подготовку антикубинекой операции генеральному прокурору.

55. JFK to Dean Rusk, Nov. 30, 1961, State/FOIA (source: POF, CO: Cuba, Security, 1961). And see the draftversion of this instruction, dated Nov. 22,1961, там же.

56. Richard M. Bissell, Jr. Reflections of a Cold Warrior (New Haven 1996), p. 202.

57. Brigadier General Lansdale, "Program Review", Feb. 20,1962, "NSF Meetings and Memos", Special group (Augmented), Jan. 1962-June 1962, Box 319, JFK Assassination Collection, NA. 58

58. Там же.

59. Guthman and Shulman, eds, "Robert Kennedy", p. 253-254.

60. Там же, с. 14.

61. Там же.

62. From the RFK papers, cited in David Corn "Blond Ghosts: Ted Shackley and the CIA's Crusades (New York, 1994), p. 70, Corn, in turn, cited Arthur Schlesinger, Jr., bookon on RFK.

63. Алексеев Москве, 17 декабря 1961 г., дело 86447, т. 4, с. 72, Архив Службы внешней разведки.

64. Интервью с Семюэлем Хэлперном, 22 августа 1995 г., Вашингтон.

65. Там же.

66. John McCone, memo for the record, Dec. 27, 1962, meeting with RFK, State/FOIA [source: DCI Memoranda for the Record, Nov 29, 1961-Apnl 5, 1962, Box 2, CIA].

67. Интервью с Хэлперном.

68. См. примечание 66.

69. Интервью с Хэлперном.

70. Ричард Хелмс Джону Маккоуну, 19 января 1962 г., State/FOIA.



--------------------------------------------------------------------------------

* Дабл ю - английская буква W.

*1 Отряд особого назначения W - был секретным подразделением, кодовое название которой имело глубокий смысл. Буква "W" означала "Уильям Уокер", американский авантюрист XIX века, провозгласивший себя правителем Никарагуа.





Глава 4

Трудности в Тропиках

Оплан 314


В феврале в Вирджинии бывает очень холодно. Такому старому морскому волку как адмирал Роберт Л. Деннисон, главнокомандующий американскими военными силами в Атлантике (Cinclant), почти ледяной соленый ветер, бивший в спину его синего кителя, казался освежающим. Было 7 февраля 1962 года. На этот день запланировали секретную встречу для обсуждения последней фазы борьбы администрации Кеннеди против Фиделя Кастро.

По приказу Пентагона штаб военно-воздушных, военно-морских и сухопутных сил США в Атлантике собрал представителей родов войск, чтобы срочно пересмотреть два основных плана непредвиденных действий по вторжению на Кубу. Белый дом проинструктировал Объединенный комитет начальников штабов о необходимости сократить время подготовки к началу обоих планов, носивших названия Оперативный план (Оплан 314-61 и Оплан 316-61, соответственно, до четырех и двух дней). Кеннеди и его советники хотели нанести стремительный и смертельный удар по режиму Кастро в случае, если Кастро или контрреволюционеры дадут для этого приемлемый повод1.

Вторжение не будет легким. По оценкам американской разведки, кубинцы имели 275 тысяч человек под Ружьем, включая регулярную армию, резервистов и милицию. Помимо того, что Советский Союз обеспечил их легким и тяжелым оружием, после Залива Свиней он помог кубинцам создать военно-воздушные силы. Самолеты У-2, совершавшие раз в два месяца облеты острова по приказу президента, отданному в январе, уже засекли 45 советских боевых самолетов2.

Чтобы добиться успеха, командование американских военных сил в Атлантике рассчитывало атаковать с применением всех родов войск. Операция должна была начаться с удара силами двух армейских воздушно-десантных дивизий, постоянно дислоцировавшихся в форте Кэмпбел, штат Кентукки, и в форте Брэгг, штат Северная Каролина, которые будут передислоцированы во Флориду. Две дивизии морской пехоты последуют за десантниками, произведя высадку с морских амфибий при поддержке американского военно-морского флота. Тем временем силами морской авиации и соединений тактической авиации будет обеспечено прикрытие с воздуха. После первого удара по морю и по воздуху будут переброшены танковые части из форта Беннинг (штат Джорджия) и форта Худ (штат Техас), а также подразделения пехоты из штатов Джорджии, Оклахомы и Кентукки. На вопрос об оценке финансовой стоимости операций командование заключило, что для подготовки Оплан 314 потребуется 6,5 млн. долларов плюс 153 тысячи долларов в день в ходе операции3. Оценок относительно возможных людских потерь сделано не было.

Анализ, проведенный командованием американских военных сил в Атлантике, стал частью общего обзора политики американского правительства в отношение Кубы. Месяцем раньше Роберт Кеннеди сказал новому директору ЦРУ Джону Маккоуну, что Куба является "приоритетной проблемой американского правительства, все другие - второстепенны, и на нее нельзя жалеть ни времени, ни денег, ни усилий, ни людей"4. С ноября 1961 года, когда президент Кеннеди назначил бригадного генерала Лэнсдейла руководителем и координатором программы против Кубы, на самом верху стала циркулировать информация, что президент решил "использовать все ресурсы, чтобы сместить Кастро"5. 18 января, после того как были собраны мнения всех задействованных служб в правительстве, Лэнсдейл доложил план выполнения "кубинского проекта", или операции "Мангуста"6. Очевидно удовлетворенный прогрессом в этом деле, Кеннеди сказал своему брату в частной беседе: "Заключительная глава по Кубе еще не написана"7. Братья Кеннеди никогда не скрывали своего гнева в отношении американской разведки в целом, в особенности в отношении ЦРУ, после унижения, которое они испытали в апреле 1961 года. Больше не должно было повториться поражения, подобного в Заливе Свиней.

Спустя две недели после того, как командование американских военных сил в Атлантике обсуждало способы осуществления прямой военной интервенции на Кубе, Объединенный комитет начальников штабов отдал ему распоряжение официально оформить эти проекты, чтобы они могли стать основой для новых планов возможных действий на Кубе. Директива Объединенного комитета начальников штабов поступила в штаб-квартиру командования американских военных сил в Атлантике в Норфолке, штат Вирджиния, в половине первого ночи 22 февраля.

В Москве было время завтрака, когда в Норфолке узнали, что Объединенный комитет начальников штабов принял решение: "Желательно, чтобы... планы по поддержке Оплана командования американских военных сил в Атлантике были завершены как можно скорее"8.

Кремль не получил копию этого послания. Однако у министра иностранных дел Андрея Громыко и министра обороны Родиона Малиновского было общее представление о намерениях командования американских военных сил в Атлантике и Объединенного комитета начальников штабов. 21 февраля, за день до того, как этот план получил добро от Объединенного комитета начальников штабов, Владимир Семичастный, новый председатель КГБ, направил им специальное послание, в котором предупреждал, что "военные специалисты США получили оперативный план против Кубы, который, по его информации, поддержан президентом Кеннеди"9.

В рапорте КГБ не было конкретного упоминания Оплан 314, но говорилось, что действия сухопутных сил будут поддержаны подразделениями военной авиации, расположенной во Флориде и Техасе. Советский разведывательный источник неверно утверждал, что Кеннеди передал полномочия по осуществлению агрессии единолично Макнамаре. Однако КГБ сообщал советскому правительству, что ему неизвестно, когда Макнамара может дать добро на проведение операции: "Конкретная дата начала операции нам еще неизвестна, хотя говорят, что она состоится в ближайшие несколько месяцев".

Откуда русским стало известно об этом? Были ли эти неопределенные разведданные результатом проникновения советской разведки в высокие сферы в Вашингтоне, или это всего лишь совпадение, что 22 февраля советские и американские военные руководители в одно и то же время обсуждали вероятность того, что Джон Ф. Кеннеди вскоре отдаст приказ нанести второй удар по побережью Кубы?


Любимый зять

Разведданные относительно американских военный приготовлений не были неожиданными для Кремля Н.С.Хрущев и члены Президиума ЦК были вполне готовы получить прямые подтверждения того, что администрация Кеннеди планирует очень серьезную операцию с целью свержения Кастро. 1 декабря 1961 года Кастро публично заявил, что он является коммунистом, и поклялся вести Кубу по пути социалистического строительства. Хрущев и его советники полагали, что Кастро допустил ошибку, которая дорого обойдется. "Нам было трудно понять, почему это заявление было сделано именно тогда", - вспоминал позднее Хрущев. По его утверждению, заявление Кастро "имело своим немедленным результатом расширение пропасти между ним и теми, кто был против социализма, и сузило круг тех, на кого он мог положиться в случае агрессии... С тактической точки зрения особого смысла в этом заявлении не было"10. С одной стороны, Кастро ослабил свои позиции на Кубе, а с другой - его заявление сделало агрессию с севера более вероятной. Как Хрущев скажет позднее Кастро в частной беседе, состоявшейся в 1963 году: "Не было такого человека, который думал бы, что когда вы победили и избрали курс на строительство социализма, Америка будет вас терпеть..."11

Поэтому как только Кастро сделал это заявление, Кремль стал искать подтверждение того, что Кеннеди попробует, по образному выражению Хрущева, "задушить" коммунистическое дитя в его колыбели. После заявления Кастро и до начала 1962 года тринадцать правительств стран Латинской Америки под давлением США разорвали дипломатические отношения с Кубой. Эти усилия по изоляции Кубы, казалось, подтверждали озабоченность Хрущева. Москва не имела представления о том, что эти действия составляли наименее секретную часть кампании по плану "Мангуста"; при этом советское руководство считало, что нечто в этом роде вполне возможно.

8 февраля, за две недели до того, как КГБ направил свой тревожный доклад об американских военных приготовлениях, Президиум ЦК вернулся к рассмотрению проблемы обеспечения безопасности Кубы. Впервые с сентября 1961 года наиболее влиятельные деятели Советского Союза решили предпринять что-нибудь, чтобы помочь Кастро защитить себя. Их побудили к этому крайне тревожные разведданные от источника, гораздо более надежного, чем те, которыми располагал КГБ. Даже не упоминая об операции "Мангуста", этот источник нарисовал такую картину: нетерпеливый президент приучил себя к мысли, что маленькая Куба представляет угрозу безопасности региона и что политика по отношению к Фиделю Кастро приобрела черты личной вендетты. Этим источником информации был не кто иной, как сам Джон Ф. Кеннеди.

В первую неделю февраля зять Хрущева Алексей Аджубей возвратился домой после длительного визита в Новый Свет. Эту поездку увенчала беседа Аджубея с американским президентом в Вашингтоне. Аджубей уже сообщал в Кремль об этой встрече в телеграмме, отправленной 31 января, но как он объяснил своему тестю по возвращении, Кеннеди сделал крайне провокационное заявление о кастровской Кубе, о котором он решил информировать Хрущева лично.

Используя канал Большаков - РФК (Роберт Ф. Кеннеди), президент пригласил Аджубея в Белый дом. В ходе разговора, в котором были затронуты все основные пункты американо-советской конфронтации, - Лаос, Берлин, разоружение, - президент поднял и проблему Кубы.

- Вопрос Кубы, - сказал Кеннеди, - будет решен на Кубе, а не вмешательством извне.

- А как же Пунта-дель-Эсте? - спросил Аджубей, имея в виду попытку ряда стран во главе с США исключить Кубу из Организации американских государств.

- Народ Соединенных Штатов весьма озабочен тем, что Куба стала нашим врагом. Вас беспокоят враждебно настроенные соседи, нас тоже. Но повторяю, кубинский вопрос будет решен на Кубе.

- Но угроза Кубе сохраняется, - возразил Аджубей.

- Я уже говорил Н.С.Хрущеву, что считаю вторжение, которое имело место, ошибкой; однако мы не можем не следить за развитием событий на Кубе. Вам же небезразличен, например,курс Финляндии.

Он добавил, что США сами нападут на Кубу.

Аджубей отметил, что "разговор о Кубе был сложен для президента". В какой-то момент Кеннеди, потеряв самообладание, раскрыл, что ожидает, что отношения с Кастро станут проблемой предвыборной кампании 1964 года: "Если я выставлю свою кандидатуру на следующих выборах и кубинский вопрос останется в таком же положении, как сейчас, то придется что-то предпринять"12.

Если бы это было все, что сказал Кеннеди, то Кремль мог бы не пересматривать свою поддержку Кубе в феврале 1962 года. Однако Кеннеди не только провел параллель между озабоченностью Советского Союза и своей - Кубой, он воспользовался визитом зятя Хрущева, чтобы в еще более образной форме предупредить русских и заявить, что США считают своим законным правом иметь свободу рук в Карибском бассейне.

Во время обмена мнениями по Кубе Кеннеди прямо сравнил кубинскую проблему с тем, с чем столкнулся Хрущев в Венгрии прежде, чем он применил там силу в 1956 году. Кеннеди хотел, чтобы у тестя Аджубея не осталось сомнении в том, что американский президент намерен защищать свою сферу влияния в Карибском бассейне точно так же, как русские защищали свои интересы в Восточной Европе при помощи танков.

Аджубей: "Вы интересовались делами на Кубе. Но когда мы читаем, что США готовят вторжение на Кубу, нам думается, что это не в вашем праве"13.

Кеннеди: "Мысами не собираемся вторгаться на Кубу". Аджубей: "А наемники из Гватемалы и некоторых других стран? Вы уже изменили свое мнение насчет того, что одна высадка в апреле 1961 года была ошибкой Америки?"

Как пишет Аджубей, в этот момент Кеннеди "пристукнул кулаком по столу" и сказал: "В свое время я вызвал Аллена Даллеса и ругал его. Я сказал ему: "Учитесь у русских. Когда в Венгрии у них было тяжело, они ликвидировали конфликт за трое суток. Когда им не нравятся дела Финляндии, президент этой страны едет к советскому премьеру в Сибирь, и все устраивается. А вы, Даллес, ничего не смогли сделать"".

Противоречивость заявлений Кеннеди бросалась в глаза. С одной стороны, он заверял, что США не готовят интервенцию, с другой - пытался убедить Аджубея, что американцам "даже с психологической точки зрения" трудно согласиться с тем, что происходит на Кубе. "Это ведь в 90 милях от нашего берега. Очень трудно, - повторил он и добавил: - Куба лезет изнутри".

Для Хрущева подавление восстания в Венгрии в 1956 году было само собой разумеющимся шагом в интересах безопасности своей страны. Он никогда не сожалел об этом и никогда не обещал, что не будет применять военную силу, чтобы уничтожить оппозицию. Аналогия, к которой прибег Кеннеди, предполагала, что Фидель Кастро представлял столь же серьезную угрозу режиму Кеннеди и что Белый дом намерен принять необходимые меры, что-бы сокрушить его. Полагал ли Кеннеди, что проведя подобную параллель между американской доктриной Монро в Западном полушарии с претензиями СССР на сферу влияния в Восточной Европе, он добьется того, что советское правительство отступит? Возможно также, что Аджубей преувеличил или неверно понял слова Кеннеди. Однако советское руководство поверило, что Кеннеди не только высказал все это, но и серьезно рассматривает второе, еще более масштабное вторжение на Кубу, на этот раз с использованием вооруженных сил США.

В свете доклада Аджубея Хрущев призвал к немедленной переоценке советских действий по обеспечению безопасности Кубы. Программа военной помощи Кубе томилась с сентября 1961 года. В декабре несколько танков прибыли в кубинский порт Мариель, но, по-видимому, Президиум ЦК не торопился подтвердить всю дорогостоящую программу, которая включала поставку дивизионов весьма необходимых (для Кубы) обычных ракетных комплексов САУ-2 и "Сопка". Известия, переданные Аджубеем, изменили положение. 8 февраля - четыре с половиной месяца спустя после того, как Совет министров передал эту программу на утверждение, Президиум ЦК наконец одобрил план военной помощи Кубе, стоимостью 133 млн. долларов. Замечания Кеннеди сделали для Кремля проблему безопасности Кубы одним из важнейших приоритетов.


Стратегические угрозы

Хотя Хрущев принял угрозу Кеннеди в отношение Кубы весьма серьезно, он пока еще не был уверен, как будут развиваться отношения между США и СССР в 1962 году. У Кремля были причины полагать, что после берлинского кризиса президент Кеннеди захочет добиться реального прогресса на стратегическом уровне. В январе Джон Кеннеди использовал канал Большакова, чтобы договориться об обмене телевизионными обращениями и информировать о намерении его брата посетить Советский Союз в ходе своего всемирного турне, запланированного на весну. Белый дом намекнул, что Кеннеди проявляет интерес к проведению второй встречи на высшем уровне, на этот раз в Москве, и визит Роберта мог бы стать подготовительным этапом14.

В январе Хрущев поставил вопрос о зондаже американского президента на обсуждение Президиума ЦК. Руководство поддержало его намерение принять Роберта Кеннеди и пресс-секретаря Белого дома Пьера Сэлинджера. Хрущев одобрил также обмен телевизионными обращениями15.

Сообщение Аджубея, последовавшее через несколько недель после этого, взволновало Хрущева, он беспокоился за Кастро, однако как ив 1961 году, во время событий в Заливе Свиней, советский руководитель не был склонен из-за Кубы ставить под удар любые позитивные изменения в отношениях с Вашингтоном, которым он придавал большое значение. Потребовалось нечто большее - какая-то еще более важная информация из Вашингтона, которая заставила бы его пересмотреть советско-американские отношения в тот самый момент, когда его специалисты по Кубе оценивали возможности Кастро противостоять США.

2 марта 1962 года Большаков и Роберт Кеннеди встречались вне стен Министерства юстиции, возможно в ресторане, выбранном Фрэнком Хоулменом, для обсуждения возможностей проведения второй встречи на высшем уровне между Хрущевым и Кеннеди16. Газета "Вашингтон пост" в тот день сообщала, что президент Кеннеди собирается выступить с речью по вопросу ядерных испытаний. Роберт Кеннеди начал встречу, заверив Большакова, что его брат не желал бы возобновления испытаний. "Президент искренне хочет избежать проведения ядерных испытаний и готов подписать соглашение по этому вопросу с премьером Хрущевым, который, как мы уверены, хочет того же"17.

Как и в мае 1961 года, Генеральный прокурор предложил Большакову, что обе страны могут заключить соответствующее соглашение по этому вопросу и тем самым избежать возобновления американцами испытаний ядерного оружия. Поскольку две сверхдержавы не смогли достичь договоренности о режиме контроля, в частности, о количестве проверок на месте, гражданстве инспекторов и т. п., то почему бы не начать с соглашения, которое легко поддавалось бы контролю? Ядерные испытания в атмосфере нельзя скрыть. Имея это в виду, Кеннеди отдал распоряжение начать переговоры о запрещении испытаний в атмосфере, и если представители двух стран не смогут ни к чему прийти, то он вновь хотел бы встретиться лично с Хрущевым18.

Решение США возобновить ядерные испытания было для Кремля ударом в солнечное сплетение. Оно подтвердило подозрения, что Вашингтон наращивает мускулы и намерен применить силу в Карибском бассейне. Более того, Хрущев не был удивлен уловками братьев Кеннеди. Эти тайные сделки, которые они так любили, никогда не затрагивали тех проблем, которые реально разделяли две державы. Хрущев стремился догнать США по ядерной мощи. Поэтому он считал, что если и установить запрет на ядерные испытания, он должен быть всеобъемлющим и не оставлять американцам возможности продолжать взрывы под землей. Советский Союз только что провел первые подземные испытания, но они были дороги, а США опережали русских по технологии их осуществления. Почему американское правительство думает, что он пойдет на такие унизительные сделки? И что еще хуже, это предложение было сделано за несколько часов перед тем, как Кеннеди официально заявил о своем намерении возобновить ядерные испытания 15 апреля, если к этому времени не будет подписано соглашение об их запрете. Неужели американцы думают, что он согласится на переговоры, основанные на угрозе. С точки зрения Хрущева, это был шантаж, такая же бесстыдная попытка размахивать ядерным оружием, как применение Трумэном атомных бомб, чтобы закончить войну с Японией.

Вашингтону следовало бы предвидеть реакцию Хрущева на подобные угрозы. Но в Кремле в первые две недели марта произошло еще нечто такое, чего не ожидал Джон Кеннеди. Почти в тот же момент, когда Роберт Кеннеди призвал представителей Кремля к заключению соглашения по контролю над вооружениями, советская военная разведка передала Хрущеву информацию, которая считалась надежной и подтверждала, что Пентагон сделал серьезные приготовления для ядерного нападения на Советский Союз. Согласно двум сообщениям от 9 и 11 марта из надежного источника в службе национальной безопасности США, крупные советские ядерные испытания, проведенные осенью 1961 года, удержали Соединенные Штаты от дальнейшего продвижения их планов нанесения упреждающего ядерного удара по Советскому Союзу. Этот источник, который считался весьма ценным и донесения которого передавались советскому руководству, сообщал, что между 6 и 12 июня 1961 года Соединенные Штаты приняли решение нанести ядерный удар по территории СССР в сентябре 1961 года. И только лишь объявление, сделанное русскими о проведении новой серии ядерных испытаний, заставило Соединенные Штаты отменить свое решение. Согласно сообщению информатора ГРУ, испытания убедили Соединенные Штаты, что советский военный потенциал был более мощным, чем они полагали ранее19.

В архивах ГРУ нет указания, кому поступило это сообщение. Однако оно несомненно должно было дойти до Хрущева и укрепить его уверенность в том, что ядерное оружие - это единственный язык, который понимают Соединенные Штаты. В конце июня 1960 года подобный рапорт КГБ относительно планов Пентагона нанести превентивный ядерный удар подтолкнул Хрущева сделать публичное заявление о ядерных гарантиях Гаване. Теперь, два года спустя, неуклюжая ядерная дипломатия Кеннеди и два пугающих сообщения, полученных ГРУ, не могли не усилить озабоченности Хрущева насчет стратегической уязвимости Москвы.

Хрущев реагировал немедленно, отменив обмен телевизионными обращениями между двумя лидерами. Громыко проинструктировал советское посольство в Вашингтоне, чтобы Большаков сказал пресс-секретарю Кеннеди Пьеру Сэлинджеру, который занимался организацией телеобращений с американской стороны, следующее:

"Последние события, в особенности решение Джона ф. Кеннеди возобновить ядерные испытания, делают невозможным обмен телевизионными посланиями"20.

Советский руководитель также решил ужесточить свои условия по запрещению испытаний оружия, чтобы убедиться в том, что Кеннеди понял его. Это соглашение должно быть всеобъемлющем или его не должно быть вовсе. В прошлом он был готов на две или три инспекции в качестве "политической уступки" вечно подозрительному Западу. Но теперь позиция Советского Союза состояла в том, что инспекций быть не должно. Хрущев явно нервничал, опасаясь, что американские эксперты могут получить точные сведения о советском ядерном потенциале. Три инспекции могли бы убедить американцев в том, что они располагают достаточным стратегическим превосходством, чтобы воспользоваться таким шансом и нанести превентивный удар. Позднее Хрущев вспоминал: "Мы не могли позволить Соединенным Штатам и их союзникам присылать сюда своих инспекторов, которые шныряли бы по Советскому Союзу. Они бы обнаружили, что наши позиции относительно слабы, а поняв это, они могли бы решиться напасть на нас"21.

Хрущев поставил на карту свой престиж на заседании Политбюро, которое было посвящено проблеме урегулирования советско-американских отношений путем заключения соглашений по разоружению. Решение Кеннеди возобновить испытания ядерного оружия более чем что-нибудь другое означало провал попытки договориться с СССР. У Хрущева не оставалось другого выбора, как отказаться вести дела с американским президентом, контролирующим правое крыло своего правительства. Чтобы подстраховаться, Хрущев попросил своего зятя Аджубея распространить содержание его беседы во время встречи с Кеннеди, с акцентом на острый характер диалога*. Хрущев чувствовал, что вскоре ему может быть брошен вызов, и, вероятно, это будет связано с Кубой.


Мангуста

Несмотря на большой интерес к внешней политике Джона Кеннеди, весной 1962 года он и не подозревал о тех опасных изменениях, которые происходили в Кремле в отношении оценки баланса сил. Он был бы удивлен, если бы узнал, что Хрущев равно пессимистически оценивал международное положение как Советского Союза, так и США. В связи с антикубинским планом перед Кеннеди постоянно возникала возможность сделать выбор в пользу применения военной силы против Кубы. Каждый раз, когда он рассматривал такую возможность, его беспокоили последствия такого шага для лидерства Америки в свободном мире. Он был убежден, что США превзойдут кубинцев в военном единоборстве, хотя и сомневался, что их можно будет разбить наголову22. Но какова будет реакция союзников в Латинской Америке и в Европе? И как отреагирует Советский Союз на применение оружия Соединенными Штатами? Будет ли Хрущев стремиться взять реванш в такой чувствительной для американцев точке как Берлин?

Упрямое нежелание ЦРУ согласиться с оптимистическими предсказаниями Эдварда Лэнсдейла о восстании на Кубе в октябре 1962 года помогало сохранять в качестве альтернативы применение военной силы23. Сдерживаемые критикой в адрес Аллена Даллеса и Ричарда Биссела за их неспособность убедительно доказать необходимость американской военной интервенции в апреле 1961 года, новые руководители ЦРУ в начале 1962 года упрямо информировали политиков, что план Лэнсдейла не может быть осуществлен без вмешательства морской пехоты. "Из-за нынешней жесткости коммунистов и полицейского контроля на Кубе, - предупреждало ЦРУ в январе, - маловероятно, что мы сможем сделать группы сопротивления самодостаточными". Поэтому братьям Кеннеди говорили, что "внешняя поддержка необходима для выживания этих групп". "США должны быть "готовы", - уточняло ЦРУ, - гарантировать успех восстания надлежащей военной помощью"24.

Кеннеди хотел, чтобы кубинская проблема была решена без американского вторжения. Под пристальным наблюдением генерального прокурора Особая группа (расширенная) в феврале дала распоряжение об усилении саботажа и разведывательной деятельности на Кубе. Однако поскольку ЦРУ было не одиноко в утверждении необходимости американской военной интервенции для победы над коммунизмом на Кубе, Кеннеди приказал американским военным привести свои планы чрезвычайных действий на Кубе в соответствие с требованиями времени25. Президент считал, что в случае, если бы Кастро атаковал американскую базу Гуантанамо или если бы произошло восстание, нуждающееся в американской помощи, он должен быть готов послать на Кубу морскую пехоту. Однако это решение было бы непростым, чтобы не вызвать международного осуждения. Если бы Кеннеди выбрал в конце 1962 года вторжение, он одобрил бы пересмотр планов чрезвычайных действий, дабы сократить время между соответствующим приказом президента и реальным началом операции.

Всю весну Кеннеди играл роль Гамлета в вопросе применения военной силы на Кубе. С одной стороны, он поощрял изучение такой возможности, с другой - отказывался сказать, даст ли он подобный приказ и при каких условиях. 16 марта на встрече с Джоном Маккоуном, Макджорджем Банди, представителями военных и госдепартамента, а также со своим братом Кеннеди "выразил скептицизм относительно того, что могут возникнуть обстоятельства, которые оправдали бы и сделали желательным использование американских вооруженных сил для открытой военной акции"26.

Колебания президента относительно характера отношений между американскими вооруженными силами и планом "Мангуста" ослабили эффективность подрывных действий американцев на Кубе. Белый дом запретил ЦРУ использовать американские ВВС и приказал офицерам ЦРУ запретить их кубинским агентам даже намекать на возможность помощи Пентагона в случае восстания на Кубе27. В апреле 1962 года ЦРУ жаловалось, что несмотря на решение Белого дома "развернуть концентрированную оперативную программу", нет никакой надежды, что даже к августу Соединенным Штатам удастся организовать какое-нибудь централизованное сопротивление на Кубе. Ричард Хелмс, который сменил Ричарда Биссела на посту заместителя директора ЦРУ по оперативной работе, докладывал Джону Маккоуну: "Мы не в состоянии подготовить, активизировать и поддерживать жизнеспособность больших групп сопротивления". ЦРУ было известно, что ни на Кубе, ни в среде кубинских эмигрантов в США нет "жизнеспособного и перспективного руководства" и что оно вряд ли скоро появится. Хелмс хотел, чтобы Маккоун понял: противоречия между нетерпеливым стремлением Белого дома сместить Кастро и политическим риском, который готов был допустить Кеннеди, приведут к тому, что какое-то время операция "Мангуста" будет реализовываться скорее в сфере планирования, чем реального действия. Только к августу 1962 года, как писали эксперты ЦРУ, "мы сможем... начать подготовку материальной основы для организованного восстания значительного масштаба"28.

Поскольку Кеннеди не хотел заранее связывать себя с использованием силы, в марте правительство Соединенных Штатов одобрило двухступенчатую программу тайных действий по устранению Кастро. В краткосрочном плане ЦРУ должно было сосредоточиться на установлении и развитии контактов для получения разведывательной информации и организации саботажа. В июле программа будет подвергнута переоценке с тем, чтобы проанализировать, возможно ли серьезное восстание. В этот момент, в середине лета, президент Кеннеди должен был решить, давать ли приказ ЦРУ использовать кубинское подполье и начинать восстание29.

В ходе этих дискуссий, которые велись весной, Роберт Кеннеди требовал, чтобы Особая группа рассматривала Советский Союз как один из факторов, которые необходимо учитывать при прогнозировании исхода операции "Мангуста". "Что нам делать, если Советы построят на острове свою военную базу?" - спрашивал он30. Всего несколько членов группы восприняли этот вопрос серьезно; возможность этого сочли "слишком маловероятной, чтобы тратить на нее время"31. Хрущев просто не захочет вкладывать так много в Кастро. Аналитики ЦРУ сомневались даже в том, что советские военные придут на помощь Кубе, если остров будет оккупирован Соединенными Штатами. "Можно сказать почти с полной уверенностью, - утверждали они, - что СССР не прибегнет к полномасштабной войне во имя режима Кастро"32. Команда Джона Кеннеди, работавшая по Кубе, придерживалась мнения, что операцию "Мангуста" следует разрабатывать без учета позиции Москвы.


Москва пересматривает свою кубинскую политику

Весной 1962 года в Москве тоже пересматривали свою политику под влиянием разрозненных данных об ужесточении позиции Кеннеди в отношении Кастро. Родион Малиновский и Министерство обороны Советского Союза подготовили список систем вооружений, поставленных Кубе с 1960 года, когда СССР взял на себя львиную долю военной помощи Восточного блока острову; общая стоимость советских поставок превышала 250 млн. долларов. По завершении этой работы Малиновский и начальник Генерального штаба Матвей Захаров подготовили проект резолюции для заседания Президиума ЦК, намеченного на 8 марта. Эта резолюция должна была ускорить поставки ранее обещанных пяти ракетных дивизионов и трех технических дивизионов, оснащенных 196-ю ракетами типа "земля-воздух"33.

Подобно Министерству обороны руководство КГБ в начале марта приступило к полномасштабной переоценке всей разведывательной информации о действиях США против Кубы. Такая переоценка проводилась аналитическим 16-м отделом Первого главного управления КГБ. В 70-е годы отдел возглавит группа молодых энтузиастов, которые стремились превратить его в подспорье при принятии политических решений советским руководством, но в 60-е годы это подразделение считалось кладбищем оперативной карьеры. КГБ укомплектовывало 16-й отдел агентами, которые допустили ошибки при выполнении заданий или "сгорели" по другой причине. Хотя отделом, как правило, руководили действующие офицеры, иногда его возглавляли партийные функционеры, а штат страдал текучестью34.

Начиная с февраля 1962 года кубинская и советская разведки наблюдали резкую активизацию подпольной и тайной активности кубинских эмигрантов. По-видимому, именно это имел в виду Кеннеди, когда говорил Аджубею, что "ему придется что-то делать" с Кубой. Большая часть партизанских операций была сосредоточена в провинциях Матанзас и Камагуэй. В КГБ пришли к заключению, что одной из целей этой активности было "укрепление контрреволюционных групп с Целью поднять восстание по всей стране в случае новой интервенции"35.

В конце октября 1961 года советская разведка сделала вывод, что на Кубе существует сотня контрреволюционных групп, многие из которых были набраны из числа интеллигенции, частных собственников, государственных служащих и местной полиции. Алексеев сообщал из Гаваны, что ИНРА (Институт аграрной реформы), который был призван возглавить социалистическую революцию на Кубе, и полиция оказались теми институтами кубинского общества, которые более всего подвергались инфильтрации контрреволюционных элементов36.

В центральном аппарате КГБ стремились преуменьшить озабоченность Алексеева и кубинцев, заключая, что контрреволюция даже при помощи извне скорее всего провалится. Центр направлял Алексееву информацию, собранную вне Кубы, которая, как правило, преувеличивала слабость контрреволюционеров. Где-то в Европе, возможно во Франции, КГБ раздобыл обзор положения в странах Латинской Америки, где Кубе предсказывалось прекрасное будущее. В конце марта КГБ проинструктировал Алексеева ознакомиться с ним и передать Фиделю Кастро37.

Отчасти скептицизм КГБ основывался на мнении его резидента в Вашингтоне, который сомневался в возможности в ближайшее время американской военной интервенции. Александр Феклисов полагал, что Кеннеди должен быть спровоцирован, чтобы прибегнуть к применению военной силы на Кубе. Перед тем как его направили в США, чтобы возглавить главную резидентуру КГБ, Феклисов ознакомился с выводами разведки от 1960 года, что Эйзенхауэр вряд ли совершит вторжение, если кубинцы не нападут на американскую базу Гуантанамо или если на острове не будет создана ракетная база. Два года спустя он все еще верил в это, несмотря на изменения в американском правительстве и на то, что произошло в Заливе Свиней. В середине марта 1962 года он сообщил, что Кеннеди не готов одобрить вторжение, поскольку военная интервенция подорвала бы "партнерство ради развития", которое было излюбленным оружием Кеннеди против притягательной силы Фиделя Кастро в регионе. Кроме того, восстание могло бы породить у Кеннеди искушение вторгнуться на Кубу. Кеннеди знал о серьезных нехватках продовольствия на острове и потребовал принять меры, которые бы еще более обострили обстановку там. Однако тон рапорта Феклисова позволил предполагать, что американский президент не слишком озабочен Кубой38.

Когда КГБ поручил Феклисову, использовав имеющиеся у него возможности, определить, какова угроза Кастро в данный момент, резидент обратился к агентам группы "Н". Она так называлась потому, что ее агенты имели коды "Н.1", "Н.2" и т. д. Российская разведка до сих пор хранит в тайне имена членов этой группы. По-видимому, в ней состояло по крайней мере три человека. Все без исключения сообщали Феклисову в марте 1962 года, что военная интервенция Соединенных Штатов на Кубу маловероятна39.

Феклисов хотел также получить подтверждение от особо ценимого источника, носившего кодовое имя Яр. Яр, чье положение не указывалось в обзоре, подготовленном руководством КГБ, сообщал, что Кеннеди не пойдет на риск военной операции до ноябрьских выборов в конгресс из опасения, что это будет использовано против него республиканцами. Он подозревал, что если интервенция и состоится, то ее проведут из Центральной Америки40.

Поскольку советские разведывательные службы не нашли убедительных свидетельств того, что нападение Соединенных Штатов на Кубу неизбежно, это до некоторой степени успокоило Москву. Рекомендация Министерства обороны ускорить поставку противовоздушных ракетных комплексов была отложена в ожидании решения Президиума ЦК. Помимо решения, принятого в Кремле 8 февраля, одобрить помощь в том объеме, который был предложен в сентябре, не планировалось ни увеличение военной помощи, ни ускорение поставок уже обещанных вооружений. Потребовалось, чтобы события приняли иной оборот, заставивший Москву ускорить свои действия.


Внутренние проблемы на Кубе у Кастро

В начале 1962 года Фидель Кастро столкнулся с трудностями, отнюдь не связанными с операцией "Мангуста". За несколько месяцев до того, как ЦРУ смогла запустить свой механизм, режим Кастро стал проявлять беспокойство. Заявление Кастро в декабре 1961 года, что он - коммунист и намерен вести Кубу по пути социалистической революции, вызвало глубокий раскол в кубинском обществе. По оценкам советской разведки, сам Кастро во многом был виноват в том, что он подталкивал кубинцев сделать слишком много и слишком быстро: "Заявление Фиделя Кастро о социалистическом характере кубинской революции, а затем создание единой марксистско-ленинской партии, последовавшее без достаточной подготовки трудящихся масс, обострили классовую борьбу на Кубе и оттолкнули от революции известную часть мелкой буржуазии, интеллигенции, отсталые слои рабочего класса и мелкого крестьянства, а также ряд последователей Кастро по революционной борьбе..."41

Ощущение опасности оживило большевистское мышление. Несмотря на то, что они держали в руках инструменты государственной власти, Ленин, Сталин и их преемник Хрущев считали коммунистическую партию Советского Союза уязвимой. Рабочий класс не был достаточно единым, не был он и элементом, пронизывающим все общество, чтобы искоренить все потенциальные источники антикоммунизма, даже в зрелом социалистическом государстве. Это самоощущение определяло отношения Москвы с иностранными коммунистами. В советских традициях было поощрять зарубежных коммунистов возглавлять коалиции партий до тех пор, пока все имеющие силу антикоммунисты в обществе не будут нейтрализованы. Например, в 1948 году Сталин не советовал Мао Цзедуну слишком спешить с созданием однопартийного государства в Китае, когда он одержал победу над чан-кайшистским Гоминьданом42. Как одну из причин Сталин указал на то, что Китай, слишком открыто связанный с Москвой, вызовет резкую реакцию Америки. Менее чем 10 лет спустя Хрущев испытывал сходную озабоченность в отношение Фиделя Кастро.

Не только в Москве считали, что Куба не готова к полномасштабному принятию коммунизма. Далеко не, все члены кастровского революционного братства - ветераны героической борьбы с Фулженсио Батистой - были коммунистами. Эти люди не одобряли провозглашенную Кастро коммунистическую идеологию, которая была чужда им и даже враждебна.

Большинство кубинцев совсем не интересовались деталями коммунистической идеологии. Разногласия, которые раскололи народную поддержку Кастро в начале 1962 года, можно было легко понять, взглянув на семейный обеденный стол. В январе и в феврале на Кубе не хватало продовольствия, чтобы удовлетворить основные потребности людей. Сельскохозяйственное производство было в упадке, а на складах по всей стране почти не оставалось запасов. В сообщениях, присылаемых в Кремль, подчеркивалось, что кубинский народ испытывает лишения, потому что Кастро не пошел на радикальные преобразования в сельском хозяйстве. "Несмотря на то, что уже в течение нескольких лет крестьяне обязаны сдавать урожай государству, - писали советские аналитики, - они практически независимы". КГБ сообщал, что вопреки программе "национализации", выдвинутой Кастро в 1961 году, кубинские крестьяне реально сдали государству 2,5% своего урожая43. Более того, из-за слабости государственного контроля на Кубе "значительное количество магазинов и гангстеров искусственно обостряли дефицит товаров". Советские представители, посещавшие Кубу, рисовали картину черного рынка, где поддерживаются высокие цены, а продукты укрываются от истинных сторонников революции.

Как ни странно, существовавшие тогда неурядицы отчасти объяснялись теми благами, которые дала революция. С 1959 года внутренний спрос возрос в результате более справедливого распределения доходов на Кубе. Еще до этих изменений Куба была не в состоянии производить достаточного количества продуктов и товаров чтобы удовлетворить внутренний спрос, и эту нехватку восполнял импорт, на закупку которого шли средства, получаемые от экспорта сахара. Но в 1962 году кубинцы переживали острую нехватку иностранной валюты и не могли импортировать необходимые товары. Причиной этого было прежде всего торговое эмбарго, установленное Соединенными Штатами. В 1957 году Куба заработала 600 миллионов долларов от торговли с Соединенными Штатами44. Эта цифра постоянно снижалась. Сокращение в июле 1960 года кубинской квоты на сахар лишило Гавану основного источника американских долларов. Вслед за этим в октябре 1960 года последовало эмбарго на все кубинские товары, в том числе сахар. Исключение сделано для медикаментов, сигар и некоторых продуктов. То немногое, что осталось от американо-кубинской торговли, исчезло в феврале 1962 года, когда Кеннеди полностью отрезал Кубу от американского рынка, кроме продажи медикаментов.

Кастро не любил признавать ошибки, но кризис в стране был столь жесток, что частично пришлось признать собственную вину. С необычайной откровенностью он сказал Алексееву в феврале 1962 года, что он принимает одно из основных обвинений оппозиции в Майями:

"Прежде всего мы несем ответственность за нынешние экономические трудности. Мы пустили сельское хозяйство на самотек и из-за отсутствия опытных кадров не смогли создать распределительную систему для товаров и предметов первой необходимости"45.

Экономические трудности заставили Кастро предпринять решительные шаги. Прежде всего он реорганизовал Институт аграрной реформы, который должен был служить витриной новой Кубы. Несмотря на некоторые возражения, он назначил своего друга Карлоса Рафаэля Родригеса, который написал Гаванскую декларацию, возглавить этот институт. Экономическая ситуация была потенциально столь дестабилизирующей, что Кастро чувствовал, что эти изменения недостаточны. Хорошо понимая, что подобная мера вызовет потерю популярности, Кастро тем не менее решил ввести карточки.

Кубинский лидер осознавал, что карточная система может нанести тяжелый удар по престижу его режима. Однако положение со снабжением было столь плохо, что оказалось необходимо предпринять нечто решительное, чтобы лишить контрреволюционеров главного козыря, позволявшего вербовать новых сторонников. В середине марта Кастро сказал русским, что он должен пойти на риск. "В обозримом будущем преодоление этих экономических трудностей, - говорил Кастро своему конфиденту Алексееву, - будет одной из главнейших задач партии и правительства".

Экономический кризис на Кубе выбил Кастро из колеи и подтолкнул его к пересмотру своего собственного политического положения. С середины 1961 года он все более отходил от повседневного руководства кубинским правительством. Летом он согласился с Раулем Кастро и Че Геварой, что остатки Движения 26 июля должны быть слиты с НСП (Национально-социалистической партией) в единую ОРО (Объединенную революционную организацию) -временную коалицию, которая включила бы левых революционеров и ячейки будущей Коммунистической партии Кубы. Не испытывая интереса к таким вещам, Кастро передал основные административные решения, включая новую ОРО, исполнительному секретарю компартии Кубы Анибалу Эскаланте.

Эскаланте был человек с амбициями, который мечтал возглавить вторую, социалистическую революцию на Кубе. В тесном сотрудничестве с послом Сергеем Кудрявцевым и Алексеевым он оказывал давление на Кастро с тем, чтобы предпринять более решительные действия против повстанцев в горах Эскамбрая и остатков резидентуры ЦРУ в Гаване. Коммунист с 30-х годов, Эскаланте имел хорошие отношения с Москвой и коммунистическими партиями Латинской Америки. Он был блестящим создателем системы и понимал, какую власть можно получить, контролируя назначения в районные и провинциальные партийные комитеты. С лета 1961 года он назначил членов НСП на многие важные посты в качестве противовеса многим участникам Движения 26 июля. Ревниво относясь к своему собственному положению в партийной иерархии, он также притормозил своих потенциальных соперников. Одним из таких людей был Блас Рока, Генеральный секретарь партии и близкий соратник Рауля Кастро.

Почти год Фидель Кастро не обращал внимания на деятельность Эскаланте и, казалось, был удовлетворен тем, что он руководил ОРО. Кастро уважал Эскаланте и не реагировал на слухи, что этот старый коммунист фактически возвысился над Раулем и Че Геварой, вторым человеком на Кубе. Среди коммунистов произошел раскол. Те, кто были лояльны Бласу Рока, собрались в сентябре 1961 года, чтобы обсудить, как быть с амбициями Эскаланте, но в конечном счете пришли к согласию, что он действовал в интересах партии, которые состояли в том, чтобы занять место Движения 26 июля в качестве направляющей силы, стоящей за Кастро. Поэтому ничего не было сделано.

Однако все изменилось в марте 1962 года46. Столкнувшись с ростом оппозиционных настроений в народе и зная, что кубинцы в основном связывали нехватки продовольствия с влиянием коммунистов в правительстве, Кастро решил упрочить свою собственную власть. Он лично выбрал Родригеса, чтобы возглавить ИНРА. Поскольку уже в течение нескольких месяцев Кастро не принимал таких важных решений без консультаций с Эскаланте, это было знаком того, что он вновь консолидирует свою власть.

Амбиции Эскаланте в 1962 году граничили с безрассудством. Он горько сетовал доверенному товарищу, который позднее предал его, что Кастро назначил Карлоса Рафаэля Родригеса, не проконсультировавшись ни с кем из НСП. Когда Кастро доложили о недовольстве Эскаланте его действиями, он решил, что тот позволяет себе слишком много.

В течение следующей недели Кастро по отдельности встретился со своими ближайшими советниками из числа коммунистов, включая Бласа Року, Карлоса Рафаэля Родригеса и Флавио Браво, чтобы обсудить проблему отношений с Эскаланте. До того момента руководство НСП скрывало от Кастро свое недовольство Эскаланте. Теперь Рока и другие открыто посоветовали Кастро избавиться от него.

Кастро продумал и осуществил операцию по устранению Эскаланте и его сторонников в два этапа. Сначала он расширил руководство ОРО, включив в него тех левых, которые не были коммунистами и на которых он мог положиться. Затем он собрал руководство ОРО и устроил жесткую разборку поведения Эскаланте. На закрытом заседании Кастро набросился на Эскаланте, обвинив его в том, что именно на нем лежит вина за раскол в ОРО и революционном движении. Кастро сказал, что его не информировали обо всех мерах, предпринимавшихся по достижению единства партии, самые важные решения Эскаланте принимал единолично. Кастро говорил так, что другим коммунистам было не по себе. Он как будто бы не знал или не хотел знать, что Че Гевара и его собственный брат были членами партии. По крайней мере с тех пор, как Кастро пришел к власти, Эскаланте советовал Че раскрыть свое членство Фиделю. Кастро будет возмущен, что от него есть секреты, и чем раньше он об этом узнает, тем лучше. Стенограмма этого заседания неизвестна, но по словам Эскаланте можно предположить, что Кастро хвалил Движение 26 июля, намекая в то же время на то, что те, кто принадлежит к НСП, были не слишком лояльны к нему. Только год назад Кастро объявил в редакции газеты "Ой", что был коммунистом всю свою сознательную жизнь, а на этой встрече обрушил весь свой гнев на НСП.

Эскаланте отказался признать себя виновным. В конце концов, разве не он пользовался публичной и личной поддержкой .Кастро со времени создания ОРО в 1961 году? Такой ответ привел Кастро в еще большую ярость, и он прервал заседание, сказав, что слишком взволнован и может "сказать много лишнего". Распустив всех, Кастро обратился к Эскаланте в строгом тоне, посоветовав ему продумать свою позицию, и возобновить обсуждение на следующий день.

Эскаланте знал, что его падение неизбежно повлечет за собой драматические последствия для коммунистической партии на Кубе и суровые последствия для него самого. Несмотря на первоначальную попытку импульсивно защищаться, Эскаланте понимал, что ему не под силу бороться с Кастро. У него не было собственной опоры.

На следующий день он уже каялся в допущенных ошибках. Он выступил с самокритикой, а потом безмолвно наблюдал, как ОРО вывела его из исполнительного комитета. Несколькими днями позже, 20 марта, ОРО официально проголосовала за снятие его с поста секретаря партии. Кастро решил воспользоваться благоприятной ситуацией, чтобы на следующий же день осудить "сектантство" и представить Эскаланте пугалом, как воплощение эгоизма в коммунистическом движении.

Потрясенный всем происшедшим, Эекаланте покинул Гавану и отправился в провинцию. Он пригласил Эмилио Арагонеса и своего брата домой, чтобы обсудить, что делать дальше. Вместе они разработали стратегию безопасного выхода из создавшейся ситуации. Арагонес и младший Эскаланте должны были в частном порядке встретиться с Кастро и добиться разрешения на выезд Анибала Эскаланте в Советский Союз. Кастро согласился.

Через несколько дней опальный коммунист взошел по трапу самолета, вылетавшего в Москву.

Примечания
1. GINCLANT to All Commands, Feb. 24,1964, copy in NSF, CO: Cuba, Cuba Cables, Feb. 1, 1962-July 11, 1962, JFKL.

2. "Use of U.S.Military Force, Cuba Project", attached to State Department memo dated Feb. 26,1962, CMC/NSA.

3. См. примечание 1.

4. Дональд Ф. Чемберлен, главный инспектор ЦРУ, Уолту Элдеру, 5 июня 1975 г. В этом замечательном документе, рассекреченном лишь в ноябре 1995 года, главный инспектор ЦРУ приводит цитаты из немногих ключевых документов по операции "Мангуста", включая карандашный черновик записки Маккоуна, датированной 19 января 1962 года и содержащей изложение разговора с Робертом Кеннеди, состоявшегося в тот день, RockCom.

5. Там же.

6. "Tasks Assigned to СТА in General Lansdale's Program Rewiew", Jan. 24, 1962, RockCom.

7. Там же.

8. Там же.

9. Семичастный - Громыко и Малиновскому, 21 февраля 1962 г., Архив Службы внешней разведки.

10. Н.С. Хрущев, "Хрущев вспоминает", перевод и редактура Строуба Тэлботта, Бостон, 1970, с. 492.

11. Выдержка из беседы Н.С.Хрущева и Фиделя Кастро, 5 мая 1963 г., фонд 3, опись 65, дело 874, с. 59-62, Архив президента РФ.

12. Смирновский (Вашингтон) Москве, 31 января 1962 г., фонд 3, опись 66, дело 315, Архив президента РФ.

13. Аджубей, отчет в ЦК, 12 марта 1962 г., фонд 3, опись 66, дело 315, Архив президента РФ.

14. Резолюция Президиума ЦК "По поводу инструкций конфиденциальному уполномоченному в делах СССР в Соединенных Штатах", 18 января 1962 г., фонд 3, опись 66, дело 315, Архив президента РФ.

15. Там же.

16. В ежедневнике Роберта Кеннеди, где он записывал о встречах, проходивших в его кабинете, отсутствует запись о встрече 2 марта 1962 г. Однако документы Президиума ЦК и советской военной разведки подтверждают, что Большаков встречался с Робертом Кеннеди в тот день.

17. Резидент ГРУ главному управлению ГРУ, 3 марта 1962 г., фонд 3, опись 66, дело 311, с. 165-166, Архив президента РФ.

18. Там же.

19. Справка ГРУ.

20. Инструкции Громыко и. о. советского посла в Вашингтоне (Смирновскому), фонд 3, опись 66, дело 315, Архив президента РФ.

21. Н.С. Хрущев, "Хрущев вспоминает: последнее свидетельство", пер. и ред. Строуба Тэлбота, Бостон, 1974, с. 536.

22. Записи от 1 и 7 ноября 1962 г., "Выдержки из стенограммы заседаний Объединенного комитета начальников штабов, октябрь-ноябрь 1962 г., по поводу кубинского ракетного кризиса", CMC/ NSA. Опасаясь, что операция против Кубы зайдет в тупик, подобно тому, в который попала Великобритания во время Бурской войны, Кеннеди предупреждал воздерживаться от "ошибочного оптимизма", вызванного убеждением, что "один янки всегда справится с десятью гринго".

23. О предсказаниях Лэнсдейла см.: Lansdale, "Program Review: The Cuba Project, Feb. 20, 1962, NSF; Meetings and Memoranda Series, Special Group (Augmented), Jan. 1962-June 1962, Box 319, JFKL.

24. Памятная записка ЦРУ Особой группе, "The Cuba Project", Jan. 24, 1962, RockCom.

25. Лэнсдейл в Министерство обороны, 26 января 1962 г. Лэнсдейл просил "незамедлительно принять политическое решение об использовании военных сил США в операции против Кубы". Обращение Лэнсдейла было написано спустя два дня после того, как ЦРУ в докладе Особой группе выразило сомнения по поводу эффективности тайного плана поощрить к действию силы движения сопротивления на Кубе. State/FOIA 29 января 1962 г. главнокомандующий американскими военными силами в Атлантике сообщил командующему флотом, что Макнамара хотел изменить время подготовки Оплана 314-61 на четыре дня и Оплана 316-61 на семь дней. Главнокомандующий хотел получить ответ к 5 февраля Там же (source: Office of the Secretary of Defense, Historian's Office Cable Files, Cuba, Jan-Aug, 1962). В мае Лэнсдейл в своей краткой записке отмечал: "Особая группа (расширенная) считает, что американские военные силы должны быть открыто использованы, чтобы положить конец контролю коммунистов на Кубе", Лэнсдейл, 31 мая 1962 г. Там же.

26. U.A.Johnson, memo on this meeting, March, 1962, State/FOIA

27. "Notes on Special Group Meeting", March 22,1962, RockCom. Судя по повестке дня заседания, состоявшегося 29 марта (также в RockCom), вопрос о подготовке кубинских летчиков продолжал упорно обсуждаться.

28. Уильям К. Харви через Ричарда Хелмса Маккоуну, "Операция "Мангуста" - оценка эффективности и результатов, которые можно ожидать от выполнения оперативного плана, одобренного на заседании Особой группы (расширенной) 16 марта 1962 г", 10 апреля 1962 г., RockCom.

29. Special Group Meeting, March 4, 1962, State/FOIA [source: NSF, Meetings and Memoranda Series, Special Group (Augmented), Operation Mongoose, Feb. 1962-April 1962, JFKL].

30. Lansdale, May 31,1962, State/FOIA.

31. Памятная записка госдепартамента, 10 августа 1952 г., State/FOIA. В то время когда создание советской военной базы на Кубе было вполне вероятным, в госдепартаменте возникли дискуссии, почему сделанный в марте запрос Роберта Кеннеди не был тщательно рассмотрен.

32. CIA, Special National Intelligence Estimate, "Probable Reactions to a U S Military Intervention in Cuba", April 10,1962, State/FOIA.

33. Малиновский и Захаров в ЦК, 8 марта 1962 г., фонд 3, опись 65, дело 872, с. 180, Архив президента РФ.

34. Интервью с Николаем Леоновым, сентябрь 1991 г., Москва. Леонов руководил проведением реформы аналитического отдела Первого главного управления КГБ в семидесятых годах.

35. А.Сахаровский, "О политике США в отношении Кубы", 21 марта 1962 г., дело 88497, т. 1, с. 318-335, Архив Службы внешней разведки.

36. Алексеев - Центру, 29 октября 1961 г., дело 88631, с. 43, Архив Службы внешней разведки.

37. Инструкции Центра Олегу (Алексееву), 26 марта 1962 г., дело 88631, с. 244-255, Архив Службы внешней разведки.

38. Две телеграммы, посланные в один день, 15 марта 1962 г., подтверждают, что Феклисов усиленно помогал КГБ подготовить обзор политики США в отношении Кубы, а также то, что предоставленная Феклисовым информация носила общий характер. Каллистрат (Феклисов) в КГБ, 15 марта 1962 г., дело 116, т. 1 (телеграммы из Вашингтона, 1 января 1962 г-31 декабря 1962 г.), с. 233. Там же, с. 234, Архив Службы внешней разведки.

39. Там же, с. 234.

40. Там же.

41. Семичастный в ЦК, 11 апреля 1962 г., дело 88497 (копии особых докладов по Кубе, 15 февраля 1962 - 15 мая 1963 г.), т. I, с. 61-68, Архив Службы внешней разведки.

42. Андрей Дедовский, "Секретная миссия Микояна в Китай в январе и феврале 1949 г.", "Far Eastern Affairs", № 2 (1995 г.), с. 72-94.

43. Там же.

44. См примечание 35.

45. "О политике США в отношении Кубы", 16 марта 1962 г., Архив Службы внешней разведки.

46. Эти сведения взяты в основном из отчета КГБ по делу Эскаланте, а также из его собственного заявления, сделанного советским официальным лицам во время пребывания в Москве; Семичастный в ЦК см примечание 41, высказывание Эскаланте, подтвержденное В.Корионовым из ЦК, 3 апреля 1962 г., фонд 3, опись 65, дело 903, с. 39-42, Архив президента РФ.



--------------------------------------------------------------------------------

* Речь шла не только о комментарии Кеннеди, где он уподоблял Кубу Венгрии, но и о его настойчивых утверждениях о необходимости пребывания солдат союзных стран в Берлине, а также о том, что Западная Германия уже обладала бы ядерным оружием, если бы на канцлера Аденауэра не оказывалось такое сильное давление. В глазах Москвы все эти замечания выглядели весьма тревожно.



Часть 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8